Она так и заявила — к вам, мол, посланник сатаны. Я удивилась, кто же это может быть? Нанести визит даме в восемь часов утра было против всяких приличий. К сожалению, в тот день со мной не было господина д'Адемара, уехавшего в Лангедок, навестить своих родственников.

Посланник дьявола?

— А-а, это, вероятно, адвокат? — догадалась я, потом засомневалась. Нет, на него не похоже… Может быть, архитектор? Или шорник? Ну, говори же! — обратилась я к Жанне.

Я всегда была любезна со своей служанкой. Я ей не судья, если она решила поменять верность госпоже на семейные оковы с каким-то санкюлотом.[99]

— При всем уважении к вашей светлости, — ответила Жанна, — я настаиваю, что если не посланник, то сам дьявол явился к вам под мантией этого человека.

Помнится, я тогда перебрала в памяти всех своих друзей и знакомых, вполне заслуживающих особого внимания со стороны дьявола. Их набралось столько, что я по-прежнему терялась в догадках. Я назвала нескольких, первых пришедших на ум имен.

— Вы все также далеки от истины, мадам, — позволила себе улыбнуться мадемуазель Роган — я иногда позволяла ей выходить за рамки почтительности и вести себя легкомысленно. — Не буду вас больше мучить и скажу только это граф Сен-Жермен!

— Как граф Сен-Жермен?! Человек-чудо?..

— Он самый, ваша светлость.

— Но он же умер четыре года назад, об этом даже в газетах писали.

— Не знаю, что писали газеты, но это он собственной персоной.

Я велела впустить его. Восемь лет назад этот человек покинул Париж, за этот срок о нем ничего не было слышно, кроме подозрительного некролога в дешевой немецкой газетенке, которую доставляли в Версаль её величеству Марии-Антуанетте.

— Подожди, — я остановила Жанну на пороге спальни. — Он представился своим именем?

— На этот раз он назвался господином Сен-Ноэлем. Но я узнаю его из тысячи.

Я сгорала от нетерпения. Помню, запахнулась в утренний халат, подошла к окну — возле ворот не было экипажа. Неужели он пришел пешком? Это открытие вконец ошеломило меня. В тот момент, когда мы с ним впервые встретились — это случилось в 1757 году — на вид ему было лет сорок пять. Мне семнадцать… Однако по уверениям знакомых, которым я не имею причин не доверять, они встречались с графом ещё раньше, в конце прошлого и начале нынешнего века — то есть более сотни лет назад! — и с тех пор не нашли в нем никаких видимых перемен. Можете представить удивление и замешательство графини фон Жержи, встретившей его в салоне госпожи де Помпадур в 1757 году. Я имею в виду не внучку, а бабушку — особу, которая лет за пятьдесят до этой встречи была замужем за послом в Венеции. Следует заметить, что для своих семидесяти лет она прекрасно сохранилась, её неувядаемая свежесть вызывала постоянную зависть не только сверстниц, но и дам сорокалетнего возраста.

Граф в тот вечер музицировал, чем доставил всем такое неизъяснимое наслаждение, что даже злоязычный Рамо[100]вынужден был признать, что «этот дилетант» замечательно импровизирует.

Наконец, будучи не в силах сдержать волнение, она скорее с любопытством, нежели с испугом, подошла к Сен-Жермену.

— Граф, будьте любезны, ответьте — не бывал ли ваш отец в Венеции в начале столетия?

— Нет, мадам, — граф остался совершенно невозмутим, — мой отец скончался задолго до того времени. Кстати, я сам как раз в те годы живал в Венеции и имел честь ухаживать за вами. Помнится, вы были очень добры ко мне и даже похвалили баркаролы, которые я сочинил для вас.

Надо было в тот момент видеть лицо фон Жержи. Оно осталось невозмутимым, лишь глаза чуть округлились. Для тех, кто знал свет, стало ясно, что Франсуаза буквально потрясена. Наконец, справившись с голосом, восстановив доброжелательность во взоре, она возразила.

— Но это невозможно! Графу Сен-Жермену в ту пору было около сорока, вы теперь как раз примерно того же возраста…

— Мадам, — с улыбкой ответил граф, — я очень стар.

— Простите, но в таком случае вам должно быть сейчас более сотни лет?

— Очень может быть. Хочу заметить, мадам, что вы тоже прекрасно выглядите. Такое впечатление, что вам удалось справиться с некоей обузой, которая когда-то отягощала ваши мысли. Надеюсь, это результат действия эликсира, который я открыл вам… если мне память не изменяет… когда вы…

— Не надо, граф! — графиня прикрыла лицо веером. — Вы меня убедили… — она сделала долгую паузу. Все, кто стоял рядом и волен был слышать их разговор, тоже примолкли.

Наконец графиня убрала веер и тихо закончила.

— Вы — весьма необычный человек, граф, почти дьявол.

Лицо у Сен-Жермен напряглось, легкая дрожь пробежала по губам. Он воскликнул.

— Ради всего святого, не упоминайте больше это имя! — и тут же вышел из залы.

Сразу, после того, как маршал Бель-Иль представил Сен-Жермена королю, граф приобрел потрясающую популярность среди женской половины Парижа. Дров в огонь подбросила и милая Франсуаза фон Жержи, которая спустя несколько дней призналась госпоже де Помпадур, что действительно всю жизнь пила особый эликсир, рецепт которого сообщил ей когда-то этот удивительный человек. Результат был налицо — сама Жанна-Антуанетта Пуассон (после встречи с Людовиком XV титулованная маркизой де Помпадур) должна была признать, что между фон Жержи и её сверстницами отличие было разительным.

До самого последнего мгновения я испытывала сомнения по поводу визита этого странного господина Сен-Ноэля, но как только посетитель появился на пороге, все сомнения отпали — это был он. Граф Сен-Жермен.

Он выглядел свежо, движения энергичны, резки. Мне показалось, что он даже помолодел. В любом случае глаза его по-прежнему были живы и одухотворены. Когда я сказала, что он прекрасно выглядит, друг ответил мне тем же комплиментом, но его искренность, в отличие от моей, можно было поставить под сомнение.

— Как же вы рискнули появиться в Париже? — спросила я. — Теперь здесь нет вашего покровителя.

— Я вдвойне скорблю о смерти Людовика XV, — ответил граф. — И за себя, и за Францию.

— Народ, однако, не разделяет вашей печали. Сейчас все наши надежды связаны с новой властью. Все ждут от неё реформ.

— Сколько можно ждать! Народ и Франция заблуждаются. Эта власть будет роковой для нее.

Я невольно бросила взгляд по сторонам.

— Вы что-то сказали?..

— Правду. В стране под видом подготовки выборов в Генеральные Штаты[101]зреет гигантский заговор, стихийный, смутный, без явно выраженных руководителей. Нет пока ещё и лидера, однако за ним дело не станет. В стране нарастают волнения, крестьяне отказываются платить недоимки за прошлые года. Засуха погубила урожай этого года.