– Снегиренок, брось пушку. – От неожиданности вздрогнул и оглянулся. Сзади стоял мужик в эсэсовской форме с желтой нашивкой на погонах и улыбался. За ним, с десяток автоматчиков целили Стасу прямо в грудь. Он выронил в снег пистолет и поднял руки.

Киев. Лукъяновское СИЗО.

20 декабря. 2010 года.

Тимошенко разумом понимала, что Петр Дыбенко, пока не получит денег, ее родных не тронет, но в душе росла тревога. Рассказ москвича об убийстве домработницы, произвел на Юлию Владимировну жуткое впечатление. И хоть Старков старался не сгущать краски, страшная сцена то и дело возникала у нее перед глазами.

Журналиста из ее камеры забрали рано утром. Они проговорили всю ночь, и хоть его рассказ о Дусе у нее из головы не выходил, беседа с живым человеком немного отвлекала. Москвич, к ее удивлению, с интересом следил за событиями на Украине. Скоро она поняла причину его интереса. Самый близкий друг Тимофея, Игорь Клименко часто беседовал с ним на эту тему. Хоть писатель и родился в Москве, все равно продолжал себя считать украинцем и болезненно переживал события на исторической родине. Тимошенко узнала, почему он все же согласился на предложение заказчика. Игорь по рассказам отца, с детства ненавидел националистов, а в начале девяностых Тимошенко им помогала. Да и нынешний переворот стал возможным, благодаря ее терпимому отношению к их деятельности. Старков напрямую задал ей тот же вопрос. И еще спросил, разве она не в курсе, что воссоздали партию боевиков-националистов бывшие советские спецслужбы.

Как она могла ему объяснить, что политика требует гибкости. Организация УНА-УНСО как наследница бандеровских борцов за самостийность, оказалась одним из самых живучих политических движений на Украине. Не замечать этого действующий политик не может. Да, она помогала националистам. Помогала средствами, когда на них начались гонения, и многих бросили в тюрьмы. Да их проводник был ее другом. И она может поставить себе в заслугу, что лидера националистов перековала из воинствующего фанатика в адекватного политика. И не его одного.

Трудно объяснить человеку далекому от внутренних коллизий межпартийной борьбы, как крупному лидеру, для самовыражения нужна власть. Только придя к власти, он раскроется полностью. Только тогда народ и поймет, кого поставил над собой вождем. Политический лидер может иметь семь пядей во лбу, но не получив власть, навсегда останется неудачником и все свои таланты сохранит для домашнего пользования. По этой причине любой претендент на трон, не станет пренебрегать популизмом. Действующий политик обязан учитывать пристрастия большинства. И Тимошенко не стала исключением. Но она доказала, что лично для нее власть не самоцель и не средство обогащения. Она пришла в политику богатой женщиной. Юлия рвалась в дом правительства, чтобы создать крепкую самостоятельную страну. Она решила доказать миру, что миллионы украинцев способны построить свою государственность, и народ Украины сумеет жить достойно. Но ей все время мешают. Первый раз, когда она стала премьером, против нее ополчились денежные мешки. Она хотела остановить разграбление страны, но президент зависел от этой своры, и ее посадили в тюрьму. Теперь она расплачивалась за свое либеральное отношение к последователям Степана Бандеры. Конечно, она владела информацией, что к созданию УНА-УНСО приложили свою руку и бывшие деятели КГБ, но не видела в этом ничего зазорного. Правил же Россией президент, выращенный в стенах той же организации, и результат весьма достойный. При развале огромной империи спецслужбы, одни из немногих, сохранили в своих стенах институты государственности.

Но всего этого журналисту из Москвы Тимошенко сказать не могла. Да и не хотела. Зачем ему знать, что его родная Россия большая головная боль для любого Украинского лидера. Стоит повернуться к огромному соседу лицом, его возненавидит весь запад страны. Там зверства НКВД помнят до сих пор. Стоит отвернуться, ополчится восток, где влияние России всегда огромно. А она хочет свободной независимой Украины. Сделав страну такой, можно дружить со всеми, и все будут уважать, от Америки до Люксембурга.

– Тимошенко, на выход. – В дверях стоял новый охранник, которого она еще не видела. Сегодня ее вели не в кабинет начальника тюрьмы. Да и сам проход по коридорам СИЗО выглядел странно. Ее конвоировали шесть вооруженных молодчиков. Все крепкие, с масками презрительного равнодушия на лице. И каждый с автоматом. Когда они спускались по лестнице, у узницы шевельнулась мысль – ни конец ли это?

Ее вывели во двор и усадили в большую машину. Помимо решеток, окна оказались затемненными. По бокам уселись те же шесть охранников. Четверо напротив, двое по бокам. Тимошенко поняла, что они уже едут, но не заметила, как выехали из ворот. Не видела она и два бронетранспортера с автоматчиками, что ехали следом, и головного джипа, что двигался впереди. Путь показался ей очень длинным. Страха она не ощущала, оставалось боль за дочь и внука. Если ее убьют, им не жить. После рассказа Старкова, Юлия Владимировна уже не сомневалась, переворот совершили два подонка – Никола и его братец Петро. Эти ни перед чем не остановятся. И ребят они подобрали себе соответствующих. Лицо одного показалась ей знакомым. Она вспомнила, как этот самый парень несколько лет назад дарил ей цветы. Она приехала на съезд националистов. Во главе организации тогда стоял ее друг. Это он упросил ее выступить перед молодой порослью партии. В тот день охранник выглядел совсем ребенком, а теперь перед ней сидел матерый палач.

– Тебя зовут Саней? – Он зыркнул в ее сторону и тут же отвернулся: – Видишь, я тебя помню.

Он не ответил, продолжая смотреть поверх ее головы.

Они остановились. Она слышала три коротких сигнала, но не знала, что они притормозили возле стальных ворот резиденции министра внутренних дел. Ворота открылись. По территории ехали недолго.

– Выходи. – Приказал Саня. Она вышла и тут же узнала место. Это был дом приемов правительства в Пуще-Водице.

«Пожалуй, расстреливать повезли бы в другое место» – Подумала она, но облегчения не почувствовала.

От парадного до машины с двух сторон выстроились желтопогонные эсэсовцы с автоматами. Ее провели сквозь их строй и распахнули дверь. На пороге встречал Петр Дыбенко:

– Рад приветствовать дорогую гостью в моем доме. – На слове «дорогую» брат диктатора сделал заметный акцент.

– Теперь этот дом твой? – Она не сумела сдержать усмешки. Он сделал вид, что не заметил:

– Проходите, пожалуйста. Я вам приготовил небольшой сюрприз. Как говорится, в нашем полку прибыло… Тон «гостеприимный» хозяин выдерживал елейный, из чего Тимошенко сделала вывод, что ей приготовлена очередная пакость. И не ошиблась. В гостиной, помимо ее близких, сидели привязанные к стульям, Тимофей Старков и сын Сергея Снегиря, Стас. Петр Макарович довольно потер руки:

– Сегодня на семейном аукционе, как вы, Юлия Владимировна, заметили, на один лот больше. Вы оценили мою широту? – Она промолчала: – Московского журналиста я в наш аукцион не включил. Он приехал сюда нелегально из другого государства и предстанет перед державным судом в качестве шпиона. А чадо близкого друга, я надеюсь, вы в беде не оставите? Я его оценю, как и вашего внука, всего в два миллиона долларов. Возможно, сам папочка выдал бы и больше, но предпочитаю родителя юноши на аукцион не допускать. Вы меня поняли? Я имел ввиду, живым…