– Мой старик, например.

– Твой отец не застал меня в Варшаве. И родителям моим он ничего про аварию не говорил. Мои родители… они ведь вообще про вас не знали.

– Понятно, – сказал Альф и замолчал.

Эва подошла к краю обрыва. Ей больше не было страшно. Когда так больно, то уже не страшно оступиться и полететь вниз. Это, на самом деле, выход. Легкий и простой.

Эва долго смотрела вдаль, а потом сказала:

– Я хочу остаться здесь. Одна. А ты уезжай.

Она оглянулась и увидела, что Альф смотрит на неё с тревогой и не двигается с места. Эва повторила, стараясь говорить спокойно:

– Пожалуйста, уезжай.

Ей хотелось заорать, топнуть ногой, но она всё еще сдерживалась.

– Я сделаю, как ты скажешь, – ответил Альф. – Честное слово, я уеду. Только отойди, пожалуйста, от края. Мне не нравится, что ты там стоишь.

– Я буду стоять где стою, пока ты не уедешь.

– Эва, пойми, я не тот человек, каким был три года назад. Я никогда в жизни не причиню тебе боль. Пожалуйста, отойди оттуда. Давай посидим здесь немного.

Альф показал на траву в нескольких шагах от себя и добавил:

– Как мы сидели утром. Всего несколько минут. Потом я уеду.

Эва, не говоря ни слова, отошла от края скалы и опустилась на землю. Альф сел рядом, обнял её, и они смотрели на океан – синий, бескрайний, спокойный.

Альф сказал негромко:

– Я очень мечтал об этой встрече, но будь по-твоему. – Он замолчал и потом добавил: – Просто я хотел наврать себе еще чуть-чуть. Пять минут вранья, а потом всё.

– Вранья насчет чего?

– С первого дня, как я встретил тебя в Стокгольме, я врал себе, что ты можешь меня любить.

И тут Эва заплакала.

Они провели в деревне на берегу моря несколько дней – гуляли, катались на байке, ужинали в пабе, где Билли, в первый день развлекавший Эву беседой, поведывал им незатейливые деревенские истории. Хозяйка гостиницы относилась к Эве и Альфу почти с материнской заботой, от чего и она, и он давно отвыкли. Эта ирландская женщина олицетворяла для них мир и покой, и уезжать им не хотелось.

Ночью они занимались любовью и засыпали в объятиях друг друга. Все терзания, выматывавшие Эве душу в течение предыдущих недель, отступили, словно их и не было. Она узнавала Альфа заново, разрешив себе довериться ему, насладиться его любовью. А он делал всё, чтобы она была счастлива.

На четвертый день Эва рассказала ему о встрече с Флёр. Они опять сидели на своем любимом месте у моря, и ей захотелось поделиться тайной.

Выслушав её рассказ, Альф спросил:

– Ты уверена, что это не провокация? Всякое ведь бывает. Если её племянник работал всё это время в проекте и его не вычислили, при вашем-то контроле и секретности, то, возможно, это было заранее просчитано. Что, если Колин и Флёр договорились, что он делает сериал, а потом она с твоей помощью объявляет, что вся история – фейк. Всё внимание с того момента – к ней.

– Ты не видел её, – возразила Эва. – Это другой человек, не тот, кого Колин заставил меня играть. Потом, я не собираюсь делать никаких заявлений. Она сама может объявить всё, что захочет.

– Что ты собираешься делать?

– Для начала я хочу найти себе нового агента. Тот, который у меня есть сейчас, полностью подконтролен Колину. Я думала о том, чтобы уехать в Швейцарию. Деньги у меня пока есть, могу позволить себе попутешествовать и присмотреться к разным труппам. И еще в Лондон надо заехать, от квартиры отказаться. Она мне жуть как надоела.

– У Колина есть способы повлиять на тебя? – спросил Альф. – Скажем, какая-нибудь информация, факты, которыми он может попытаться тебя шантажировать.

– Ничего у него нет. Я была очень осторожна. Ни домашнего видео с кем-либо, ничего такого. Зря ты думаешь, что я…

Эва хотела сказать, что напрасно он судит по её экранному образу, на основании которого можно было сделать вывод, что она спит со всеми подряд и вообще не сильно обременена моральными принципами.

– Я ничего такого про тебя не думаю, – возразил Альф. – Зато я могу предположить, на что способны такие типы, как Колин. Он мог заранее подготовиться.

– Нет, у него ничего нет. То, что я спала с Аланом – так это весь мир знает или догадывается. Все, кто смотрел сериал.

– Кстати, насчет Швейцарии, – сказал Альф. – У меня скоро будут съемки в Монтрё. Предлагаю махнуть туда вместе.

Эва согласилась. С Альфом она чувствовала себя уверенно и спокойно. Да, сперва, когда он сообщил ей про аварию, в которую попал Свен два года назад, у нее случился шок, и она чуть не совершила непоправимую ошибку. Успокоившись, она поняла, что та авария давно потеряла актуальность. Так или иначе, Свену сразу было всё известно. Знай она об аварии тогда, она бы всё равно не смогла ничего изменить. Изменить вообще ничего нельзя, и говорить больше не о чем. Она видела в Амстердаме, что Свену нет дела до неё.

А вот Альфу дело до неё было.

Когда-то в Стокгольме она хотела просто дружить с лучшим другом своего парня и очень долго не замечала, как Альф пытается подбить к ней клинья; не то чтобы совсем не замечала, но считала его действия дружеским ухаживанием, даже когда он почти переходил границы. А когда он их совсем перешел, ей это оказалось в кайф. Просто так вышло, что кайф им немедленно обломали. Она больше не собиралась наказывать себя за прошлое. Альф оказался способен на то, чего она совсем от него не ожидала – на искреннюю и преданную любовь. Он принимал Эву такой, как есть. Она верила ему. Сейчас, когда верить ей было больше некому, его поддержка очень много значила для неё.

Конец второй книги

Колин: Ты меня очень сильно удивляешь, Эва.

Эва: Проект закончен. Обязательства я выполнила.

К.: Но мы с тобой говорили о турне.

Э.: Я поняла, что не хочу этого делать.

К.: Могу я узнать причину?

Э.: Причина такая: просто не хочу.

К.: Но так дела не делаются. Ты меня подводишь. Не только меня, но и целый коллектив.

Э.: Каким образом я подвожу? Мы ничего не подписывали. Подготовка к турне не начиналась.

К.: Эти два с половиной года были в определенном смысле подготовкой к турне. Меня удивляет, что ты этого не понимаешь.

Э.: Я понимаю. Но турне относилось к дальнейшим планам. Вышло так, что мои собственные планы поменялись.

К.: Я слышал, что у тебя разладилось с Аланом.

Э.: Я не буду обсуждать свою личную жизнь.