А сейнерку оставалось демонстрировать только одно – механическое упорство – героический снобизм эпохи думающей, что она – эпоха НТР.

За штурвал встал сам капитан, и ему удавалось всякий раз развернуть сейнер носом к волне, а Риоль, от нечего делать, стал считать волны.

Но, насчитав штук сорок, бросил это занятие, не потому, что оно было бессмысленным, а просто так.

– Стоит ли так упираться? – спросил капитана Риоль, – Может попробовать обойти шторм стороной?

– Такой шторм стороной не обойдешь,

Если уж он не обошел стороной нас.

– А ты знал, что этот шторм будет?

– Я знал только то, что какой-нибудь шторм на нашем пути встретится обязательно…

– Может, сменим курс и пойдем в какое-нибудь другое место? Кто знает – есть ли рыба у этих самых островов?

– Никто не знает, – капитан говорил спокойно, не отрывая глаз от очередной приближающейся волны.

– Прорываемся к неточной цели, неуверенные в результате, и с риском получить большие неприятности, – Риоль не критиковал действия, а просто констатировал факт.

– Да. Как Тухачевский к Варшаве в двадцать первом…

– Тухачевский плохо кончил. – С нами этого не произойдет потому, что мы рискуем не ради собственного тщеславия…

Так, перебрасываясь словами, под стоны крошечного, среди стихии корпуса, Риоль и капитан простояли в рубке всю ночь, а под утро ветер начал стихать и волнение постепенно улеглось.

На палубе стали появляться измученные морской болезнью люди.

Но эти люди смотрели на успокаивающийся океан и начинали улыбаться, подставляя лица ветру и, хотя и холодному, северному, но все-таки, солнцу.

В своей судьбе, судьбе астролетчика, Риоль попадал в самые разные бури, но эта штормовая ночь запомнилась ему сильнее всех, не тем, что она была особенно страшной.

Просто это была первая буря, с которой он столкнулся у себя.

На Земле.

– Кажется, самое неприятное позади, – сказал капитан, – А ты не испугался шторма.

– Ты ведь тоже не испугался, – ответил ему Риоль.

– А я вообще, боюсь не штормов.

Я боюсь туманов…

– Почему? – Потому, что туманы мешают и кораблям, и людям искать путь к родному дому…

Последним на палубу, скользкую от соленой воды и неверную на волне вышел Андрюша.

Посмотрел по сторонам и, увидев капитана, выходящего из рубки, подошел к нему:

– Я слышал, что у нас нет боцмана.

Эту должность мог бы занять я.

Я ее вполне достоин.

Капитан посмотрел на подзаплывшее лицо Андрюши, улыбнулся, не морщась, и даже не махнул рукой:

– А вы, уважаемый матрос, никогда не задумывались о том – почему это так много людей занимают не ту должность, которой они достойны по их мнению?..

Постояв на том месте, где только что стоял капитан, поразмыслив и ничего не придумав, Андрюша направился к человеку в длиннополой рубахе, который, вместе с еще несколькими матросами занимался укреплением легостей – вспомогательных веревок – на сетях.

Эта работа была хоть и монотонной, но требовала сосредоточенного внимания – любой плохо завязанный узел мог привести к перепутке сети, а то, и к расколу трала.

Единственное, что мог сделать Андрюша, это помешать тем, кто работает:

– Я вот, что думаю, – при слове: «думаю», – произнесенном Андрюшей, человек в длиннополой рубахе удивленно поднял глаза, – Я вот, что думаю – не понятно, к чему все это может привести?

– Ты задумался о будущем?

– Ага, – честно соврал Андрюша.

– Это – в смысле путей развития цивилизации? – человек в длиннополой рубахе прищурил глаза, в которых проскользнула смешинка.

– А, что – нельзя?

– Можно. Но разве ты разбираешься в диалектике?

– Подумаешь – диалектика.

Диалектика – это легко.

– Глупому – все легко…

– А вдруг – я в ней специалист? – не унимался Андрюша. – Достаточно послушать мнения двух тренеров противоборствующих футбольных команд по поводу назначения пенальти, чтобы перестать интересоваться мнением специалистов…

Андрюша постоял, посмотрел на то, как другие работают, потом упер руки в бока, и ушел.

А к человеку в длиннополой рубахе подошел Риоль, слышавший их с Андрюшей разговор:

– Мне кажется, что ты умеешь предсказывать будущее.

Человек посмотрел на Риоля глаза в глаза:

– Умеющих предсказывать будущее, у нас предостаточно.

Некому разобраться в настоящем…

– И что же происходит в настоящем? – Риоль продолжал стоять рядом с человеком. Тогда тот посмотрел за спину Риолю, в сторону юта, где находился камбуз, а потом кивнул головой в ту же сторону.

Риоль оглянулся.

В открытой двери камбуза появился кок:

– Завтрак!..

Уходя с мостика, Риоль как бы ненароком сказал человеку в холщовой длиннополой рубахе:

– Интересно, что сказал бы о предсказаниях Он?

Человек внимательно посмотрел на Риоля и ответил:

– Он сказал бы, что исполнение предсказаний зависит от самих людей…

…Сейнер шел к северным островам три дня.

Вахта сменяла вахту, день сменял ночь, и только океан оставался одним и тем же, не меняя ничего в окружающем пространстве.

И вокруг кораблика была пустота – такое место, где ветры заменяют горизонт.

Наконец, розовым утром, похожим на картины Роккуэлла Кента, стоявший на мостике у руля матрос – им оказался в то утро полноватый, в длиннополой рубахе – ударил в рынду в неположенное время, выкрикнув при этом зычным голосом:

– Земля! – впервые, привыкшие к тихой речи этого человека, члены команды услышали то, какой громкий у него голос.

На мостике Риоль и капитан появились почти одновременно:

– Твой голос удваивает величину этой хорошей новости, – весело сказал Риоль.

– Хорошая новость, – подтвердил капитан, – Даже не смотря на то, что она правдива…

И тут же, на экране подводного эхолота, за наблюдения за которым отвечал Риоль, появился не четкий, но все-таки хорошо различимый сигнал:

– Косяк, – сказал капитану Риоль.

– Значит – хороших новостей две.

Это уже начинает вызывать подозрение…

И вроде не очень давно сейнер покинул порт, но вся команда собралась на носу, поглазеть на еще дальнюю цепочку островов, алеющих в рассветном невысоком солнце.

Как бы человек не любил море, он больше всего нуждается в земле.

Земля не нуждается в рекламе…

Дав команде налюбоваться на населенные только птицами да белыми медведями, но, не смотря на это, такими близкими людям, кусочки суши, оторванные геологической эмиграцией от своей родины, капитан через рупор отдал команду:

– По местам стоять!