– Одиночка одиночке рознь, – задумчиво сказала девушка, глядя на заснеженную дорогу.

– И т-то верно.

Один из ягов все же улучил момент и схватил кусок, тут же бросился наутек, запрыгнул на перевернутый ларек, с него – на строение повыше. Сородичи кинулись следом, повизгивая. Дикие собаки собрались внизу в круг, тявкая и жалуясь на то, что упустили обед. От злости та, что покрупнее, хватанула за загривок стоящую рядом. Завязалась короткая неравная драка, и вот уже собаки отвлеклись от ягов и раздирают на части своего четвероногого товарища.

Некоторые дома оплели ползучие растения, на крышах свили гнезда странные пернатые особи, хищно посматривающие вниз и то и дело срывающиеся с карниза, чтобы сделать круг над своей территорией.

– Голубки с-сизокрылые, – почти любовно проговорил старик. – Вот эти п-поопаснее будут. Уж не знаю, из голубей они м-мутировали или еще из к-кого.

– Слушай, дед, у вас же тут АЭС под боком была, разве нет?

– Б-была.

– И что с ней?

– Умные л-люди говорили, что п-по ней били крылатыми ракетами и с-сам реактор якобы цел остался, а станция разрушена. Может, утечки к-какие были. Если бы рвануло, м-мы бы т-тут сейчас не разговаривали. А вокруг с-сварилось бы все. И вы б-бы так спокойно не путешествовали. Фон п-почти везде в н-норме. С поправкой н-небольшой на обстоятельства. Д-даже находились с-смелые, которые ходили к с-станции, но ни один н-не вернулся до сих пор.

Гану стало немного не по себе. Допустим, реактор под завалами до сих пор цел, допустим, герметичная оболочка не разрушена. Как долго этот барьер будет защищать выживших от мощного выброса радиации? Ведь за ним никто не следит, не контролирует процесс. А если в защитной оболочке появится трещина?

Они миновали причудливую стелу с огромными буквами «Октябрьский микрорайон». Изогнутые ржавые листы металла скручивались в подобие конуса. Стела заканчивалась звездочками на вершине. Дорога плавно заворачивала влево, огибая еще один микрорайон с такими же однотипными, построенными еще при Советах панельными пятиэтажками и девятиэтажками. Среди домов мелькнули лесенки и качели детской площадки.

Буер трясся на изломанном асфальтовом полотне, объезжая препятствия в виде сгнивших и вросших в землю легковушек, грузовиков. Справа кое-где торчали домики частного сектора. Они более-менее уцелели.

– Тут, н-на окраине, почти не встретишь н-никого, – сказал старик. – Степные своими п-постоянными набегами вынудили оставшихся в живых уходить б-ближе к центру, объединяться в общины. Это атоммашевцам п-повезло, остальные н-не такие с-счастливчики. Но и здесь м-можно встретить людей, с-стоит только во дворы сунуться. Т-тут, в микрорайоне В-7, школу облюбовали м-местные, п-подходы укрепили, ров в-вокруг выкопали даже. Школа – самая б-большая в городе. Живут, н-ничего. И таких островков жизни в г-городе сотни.

Гнутый столб светофора склонился уже до самой земли; между микрорайонами, разделенными двумя полосами дорог, скопилась целая куча гниющих каркасов машин. Навсегда замер троллейбус с выбитыми стеклами и разодранными сиденьями, об его бока поточили когти неведомые зверушки – тут и там на ржавых листах корпуса виднелись отметины и царапины. Ган направил буер к обочине, протиснулся между смятой маршруткой, развернувшейся поперек дороги, и легковушкой, марку которой было уже не опознать.

Раздалось тарахтение, где-то вблизи пылил транспорт, рокот мотора нарастал стремительно. Видавший виды «уазик» выскочил из-за кучи, смял небольшое деревце, затормозил перед буером. Рука Гана потянулась к обрезу.

– Спокойно, – старик заметил, как дернулся беглец, – опасности нет. Это Волк.

На землю спрыгнул коротко стриженный мужчина, нахлобучил кепку на голову, одернул камуфляжную куртку, не спеша направился к ним. За его спиной, настороженно всматриваясь в экипаж буера, топали еще двое с «калашами» в руках. Вблизи удалось рассмотреть, что лицо первого мужчины сплошь усыпано шрамами, но, как ни странно, они совсем не портили его.

– Ба, кого вижу, – сухо улыбнулся он старику.

– Здравствуйте, В-волк. – Дед кивнул, как старому знакомому, перелез через борт сухопутной лодки на колесах и пожал руку мужчине.

Волк быстро посмотрел на Гана и Надю. Особого интереса они у него не вызвали.

– Как там, на «Атоммаше»?

– Спокойно. Заезжайте в г-гости, что ли.

– На днях наведаюсь, заказать одну деталь лично хочу, заказ сложный. – Он взял старика за плечо, доверительно заглянул тому в глаза. – Ты вот что, скажи мне, ты ведь много в последнее время бродишь, на Третьей Балке давно был, что там сейчас?

Старик поморщился.

– Был весной, н-не советую. На том берегу с-степные лагерем стояли, два д-десятка юрт насчитал, но они, м-может, уже и снялись давно с м-места. А с н-нашей стороны в районе бывшей подстанции аномалия з-завелась, давит так, что х-хочется сразу п-пулю себе в лоб. И в с-самой балке мутировавшей живности п-полно.

– Ну, ты же там был и выжил как-то, – улыбнулся Волк.

– Т-так вы посмотрите на м-меня, к-кому я нужен? Вот и н-не трогают.

– Ладно тебе.

– А вам-то з-зачем туда? Т-там ничего нет.

– Приключений на жопу ищу. – Волк хмыкнул, потрепал старика по плечу. – Ну, бывай. Буду на «Атоммаше» – заскочу.

Он махнул рукой беглецам, даже не глядя на них. Через минуту «уазик» уже мчал прочь, виляя между искореженными автомобилями.

– Он – х-хороший человек, – зачем-то сообщил Гану старик. – Б-без тараканов в голове.

Тот пожал плечами:

– Да мне как-то все равно, не стоит на моем пути, и ладно.

Проскочили еще два микрорайона. Многоэтажки закончились. Впереди простиралось поле с небольшими разрушенными домиками, одиноко торчащими тут и там акациями. Ган оглянулся на крайнюю девятиэтажку, которую только что проехали. Угол дома – весь в зарубках, только начинались они значительно выше человеческого роста. Тянулись вверх лесенкой. Терялись в темноте. Как будто мутантик какой-то рост замерял, пока место прописки не сменил.

Мужчина прислушался, было тихо. Шумел ветер, скрипел деревьями, перебирал ветошь на тротуаре. Все казалось чужим, всюду мерещилась опасность. Каждый шорох заставлял оборачиваться, всматриваться, замирать. Он напоминал сам себе шавку, забредшую в соседний район со стаей озлобленных псов.

Город выглядел сплошной мусорной кучей. По крайней мере, его окраины. Куда ни глянь, везде гниют каркасы автомобилей, строительный мусор устилает растрескавшиеся мостовые. Что творится ближе к центру – неизвестно. Хотя старик говорил, что там не лучше. Покинутые и пустые дворы оставляли тяжелое впечатление, потому Ган и вздохнул свободнее, когда снова побежала под колесами степь, когда рассыпающийся город остался позади.

Здесь не перегораживали дорогу застывшие автомобили, но и бетонка закончилась, потянулась утрамбованная полоса грунтовки. Все же этой дорогой пользовались – кое-где отпечатались свежие следы шин, заметил Ган и отпечатки копыт то ли зверей, то ли всадников на конях. Бросился наутек из-под колес серый, сливающийся с припорошенной снегом дорогой заяц. Или зверек, сильно на него смахивающий.