Капитаны и появившиеся на Медулле архитекторы создали Великий Храм. На протяжении тысячи лет над его воплощением трудились лучшие художники, и всякий взрослый Преданный отдавал его созданию свое время и , свои руки. Поэтому Великий Храм, даже еще не будучи законченным, представлял собой великолепное зрелище. Шесть позолоченных куполов создавали идеальный круг. Грациозные параболические арки тонированной стали поддерживали их, поднимаясь все выше и выше. Центральная башня была вообще самым высоким строением на Медулле - и самым глубоким. Ее основание уходило на целый километр в глубины холодного железа, где находился резервуар чистейшей воды.

Кроме того, в этом Храме было предусмотрено некое чудо. Любой случайный нейтрино, залетевший в его высокое пространство, сталкивался с направленными атомами, и в результате происходившего при этом взрыва возникал красивый пучок света. Это давало возможность священникам Нового Храма утверждать, поучая приходящих туда детей, что Медулла оссиум есть лишь малая часть более могущественного, величественного Творения, не видного глазу, но открывающегося верующему уму.

Перебежчик от Бродяг попросил однажды провести его в Храм, что, впрочем, было естественно.

Но Вице-премьер, просматривавший рапорты и протоколы всех официальных допросов, пришел к выводу, что эта измена Бродяги далеко не так очевидна, как кажется.

Администратором Храма была нервная женщина. Эта ответственная должность и так доставляла ей множество хлопот, теперь же, ввиду такого непредвиденного события, она и вовсе начинала терять контроль над собой. Она встретила Миоцен и без того-то невзрачная в своей серой робе, да еще и с мученическим выражением на усталом лице. Вслед за хриплым «мадам» и дежурным поклоном администратор пробормотала, что такой визит большая честь, хотя на самом деле с гораздо большим желанием посетовала бы на то, какая хлопотная и нервная у нее должность.

Но Миоцен не дала ей ни минуты времени на подобные раздумья.

- Вы выполняете колоссальную работу, - резко и даже не очень вежливо сказала она.

- Да, мадам.

- Так держать! - завершила Миоцен свое приветствие, тем самым напоминая своей подчиненной, что малейший шаг в сторону от темы есть нарушение субординации, и затем более мягко поинтересовалась: - Где наш гость?

- Он в библиотеке.

- Ну, разумеется.

- Он хочет вас видеть, - предупредила администраторша. - Практически он просто требует, чтобы я привела вас к нему.

Они стояли в одном из малых входов перед тяжелой дверью, вырезанной из цельного ствола огромного старого дерева добродетели. И поскольку Миоцен никому не позволяла торопить себя, она намеренно задержалась, поглаживая старое дерево, темное, как запекшаяся кровь, и, как губка, испещренное крошечными дырочками; раньше они были устьями, через которые выходил на поверхность золотой жир. Рядом стояла охрана - пара столбообразных людей с подозрительно бегающими глазами - и внимательно вглядывалась в тихую улицу. Мысли Миоцен были где-то далеко. Она думала о Корабле и, в частности, о том отделанном деревом кабинете, что находился когда-то меньше чем в пятистах метрах от квартиры Премьера. Она сморгнула, вздохнула и в очередной раз почувствовала печаль, к горлу подкатывал тугой комок каких-то необъяснимых страхов…

- Хорошо, пошли, - выпрямилась, наконец, она и оправила форму. - Представьте меня нашему новому другу.

Общественные приемные находились в каждом из шести главных покоев. Жители сами избирали священников, и в результате в каждой приемной сложился свой собственный стиль. В некоторых беспрестанно говорили о Великом Корабле, его красоте и мощи, невообразимом возрасте и неразрешимой тайне. В других готовили прихожан к тому славному дню, когда появятся первые чужие. А некоторые оказались поглощены более эклектичными, абстрактными и далеко идущими целями: звездами и мирами Млечного Пути и бездонным универсумом, который затмевает все, что может увидеть, ощутить и даже представить себе человечество.

На таких космических чудесах и была сосредоточена одна из служб. Некий господин шелковым голосом распевал молитвы далекому солнцу класса Г.

- О, теплое настолько, что можешь зародить жизнь одновременно во многих мирах, - выводил он. - О, долго-живущее и созидающее! Наш дом, наша великая Земля рождена подле такого же золотого солнца, и было оно, как семя дерева добродетели. Но универсум полон миллиардов подобных семян, и жизнь в нескончаемых формах льется повсюду. О, полная, прекрасная и вечная жизнь!

- Вечная жизнь, - торжественным хором вторила его маленькая аудитория.

Холл отделялся от помещений служб керамическими арками, в которых начали показываться лица, заметившие, что идет сама Миоцен. Поднялся и пошел гулять по всем помещениям шепот, но поющий священник, не обращая внимания на Шум, склонившись перед бриллиантовым налоем, продолжал свою речь.

- Приготовимся же, братья и сестры. День грядет постепенно, но неизбежно, и мы увидим время, когда каждый из нас будет призван. Будут призваны наши сердца и руки, и наш разум востребуется для строительства моста.

- Моста, - повторил кто-то. Но большинство явно отвлеклось появлением Миоцен и ее охраны, проходивших позади алтаря рядом с взволнованной администраторшей. Алтарь был сделан из чистых природных бриллиантов, составленных в башенку толщиной не более человеческой руки. Основанием его служил макет города с уже законченным замком. Башенка поднималась к куполу потолка, раскрашенному под темное небо, на фоне которого виднелись остатки старого моста, а рядом красовался новый бриллиантовый мост, по которому под лучами вечного света шли толпы Преданных. Это была их награда за огромные жертвы и неиссякаемую надежду.

Миоцен лишь мельком глянула на прихожан.

Она не хотела, чтобы в этом ее визите в Храм кто-либо увидел нечто особенное; ни в глазах, ни в манере поведения она не должна была выдавать себя.

- И когда день придет, - вещал священник, - мы поднимемся! Мы вознесемся!

Затем он быстро развернулся, его серая роба взлетела, а рука начала делать драматические пассы, направленные к верхушке башенки. Тут он заметил Миоцен с охраной, и служба мгновенно превратилась в этикет.

- Мадам! - закричал он, кланяясь.

- Мадам, - вслед ему закричали все и подались вперед на своих железных сидениях.

К счастью, Вице-премьер уже добралась до ступеней, ведущих в библиотеку. Поспешно махнув рукой прихожанам, почти не оглядываясь, она начала подниматься, оставив охрану и администраторшу позади.

- Так нельзя, мадам, - запротестовал один из охранников и бесцеремонно остановил ее, положив тяжелую руку на эполет.

Она замедлила шаг, и пропущенный вперед охранник первым пошел вверх По спиральной лестнице, проходившей через самое сердце огромного здания. Если Миоцен не изменяла память, то архитектором этой лестницы была некая дама из внуков, которая в качестве прообраза использовала спираль ДНК. А то, что спираль была лишь частью современных генов, вроде бы не имело значения. Просто эта форма устраивала архитектора как символ. Как восхождение от старого языка к новейшему… или что-нибудь еще в таком духе…