Я остановился, уставившись на конфеты. Я не очень любил сладкое, но знал одну девушку, которая сделала своего дантиста очень счастливым и очень богатым. Кого-то, кто был бы чертовски признателен за кусочек этого десерта.

Кого-то, в чьи трусики я хотел в конце концов залезть.

Я покачал головой, взглянул на входную дверь и пересек улицу.

Не меняйся ради киски.

Ленора

Примерно в то время, когда я уже привыкла видеть вокруг студентов летней сессии, они разъехались, и учебный год в Подготовительной школе Карлайл начался с треском. Я и забыла, насколько здесь было раньше оживленно – коридоры всегда кишели людьми, повсюду болтали, соприкасались плечами. А вместе с разъехавшимися студентами наступила осень. Листья пожелтели и стали оранжевыми, а затем полностью опали с деревьев, оставив их голыми и незащищенными.

Я чувствовала себя подобно этим осенним листьям: хрупкой и скручивающейся по краям.

Странное совпадение: Поуп несколько недель с нетерпением ждал моего дня рождения. Я была рада этому – особенно учитывая то, о чем я его просила, – но это было странно, так как в прошлом году это событие едва ли заслуживало поздравительной открытки от кого-либо из моего окружения.

Он, казалось, был полон решимости изменить это.

Когда наконец наступил день, меня разбудил стук двери моей спальни, которая распахнулась и ударилась о стену.

Поуп ворвался в праздничной шляпе, небрежно дунув мне в лицо праздничным свистком.

– С днем рождения тебя. С днем рождения тебя. С днем рождения, дорогая Ленни, – пропел он, держа в руках два полных бокала и зажав под мышкой модную бутылку ликера.

Я покосилась на будильник на прикроватной тумбочке. Еще не было и восьми.

После драматической паузы он закончил.

– Счастли-и-и-вого дня рождения тебе.

Он упал рядом со мной на матрас, протягивая мне один из бокалов. Мы стукнулись ими, пробормотали «ура» и отправили жгучую жидкость себе в горло.

– Доброе утро, – сонно поздоровалась я, – на случай, если кто-то забыл…

– Разве? Все относительно, Ленни. Особенно время. Сейчас где-то пять часов вечера. – Он налил себе еще, указав бутылкой на мой пустой бокал.

Я покачала головой, садясь.

– Вообще-то, в Сиднее. Там сейчас пять часов.

Я была немного ботаником. Всегда жаждала информации. По большей части это работало мне на пользу. Например, вчера я работала над своим произведением и обдумывала, как вылепить разорванное сердце. Я хотела, чтобы оно выливалось из груди статуи, как лава, вытекающая из действующего вулкана. Иногда я посещала дневные занятия, когда мне было скучно, чтобы собрать больше вдохновение, и наткнулась на технику из папье-маше, которую Альма продемонстрировала на одном из занятий для старших классов. Бумага была хрупкой, морщинистой, тонкой; как только урок закончился, я направилась к газетному киоску через мост и купила стопку газет и клей.

Сердце оказалось восхитительно темным. Бумага вырывалась из мускулистой груди статуи, как фейерверк, взрываясь цветом и движением.

Рафферти толкнул меня локтем в ребра, возвращая в настоящее.

– Как мы проведем день?

– Будем работать. – Я фыркнула. – У тебя мало времени, чтобы закончить свою картину, и я тоже иду к своей цели.

– К черту мою картину. Не каждый день моей лучшей подруге исполняется восемнадцать. Давай веселиться в центре.

– В будний день? – Я моргнула, глядя на него. – До полудня?

Он щелкнул пальцами, указывая на меня.

– Нет лучшего времени, чем настоящее. Кроме того, никакой очереди в баре.

– Кроме того, никакого бара, потому что сейчас восемь утра. – Я рассмеялась.

Он закатил глаза, легонько подтолкнув меня. Моя голова откинулась на подушку.

– Хорошо. – Я притворилась, что вздыхаю, изображая раздражение. – Я думаю, мы могли бы сходить за несколькими пинтами пива и рыбой с жареной картошкой. И… шоколад. Много шоколада.

– Тебе нужно больше шоколада, как королевским особам нужно больше скелетов в шкафу. – Поуп вскочил на ноги, подошел к моему чертежному столу и склонил голову набок. – Кто этот поклонник?

– Хм? – Я подняла глаза, потягиваясь в постели.

На столе стояла огромная корзина с горой пирожных в индивидуальной упаковке и белым плюшевым мишкой с красной лентой рядом с ней. У меня сразу же потекли слюнки.

– Это, должно быть, Поппи. – Я сглотнула лишнюю слюну, протирая сонные глаза. – Ты же знаешь, она все время присылает мне шоколад. Видит Бог, у тебя хорошо получается уничтожать его вместе со мной.

– Поппи шлет тебе шоколад, а это пирожные. Не то же самое. И это выглядит намного дороже, – прокомментировал Поуп, потянув за черный атласный ремешок, скреплявший прозрачную упаковку вокруг корзины. Она раскрылась, и он взял кусочек пирожного, открыв одно, которое было завернуто в бумагу с тематикой Гарри Поттера.

Я покачала головой.

– Все равно это от Поппи. У меня нет никаких поклонников. Черт, я даже нашей домашней собаке не очень нравлюсь. – Я пожала плечами.

Поуп фыркнул.

– У тебя нет собаки. У твоей сестры аллергия. В любом случае эта ерунда безумно вкусная. Хочешь попробовать?

– Дай мне сначала почистить зубы.

– Наверное, ты хочешь уединиться?

– Это было бы здорово. – Я улыбнулась.

– Ты уже хочешь получить свой подарок на день рождения? – Он пошевелил бровями.

Я мгновенно покраснела, вспомнив, о чем просила друга.

– Ты можешь сказать «нет», – напомнила я ему.

– Я не хочу этого говорить. Это забавный подарок, который я могу тебе сделать.

– Тебе придется приходить сюда каждый день.

– С удовольствием, – он рассмеялся.

Я сжала губы, сдерживая улыбку.

Поуп вышел и направился к двери.

– Встретимся в десять в подвале, именинница.

Мой телефон зазвонил сразу после того, как Рафферти закрыл дверь. Поппи. Она позвонила, чтобы поздравить меня с днем рождения. Я поблагодарила ее за подарок, а она отмахнулась и сказала, что это ничего не значит.

– Как там дела? – спросила она, жуя батончик мюсли на другом конце линии. С тех пор как она начала учиться в Лондоне, она тусовалась со своими новыми, модными друзьями. Поппи любила общаться. По одному ее тону я поняла, что все сложилось так, как она планировала. В ее голосе слышались счастливые нотки.