– Господи боже, мужик, ты чем слушаешь? Сказано тебе: ты трахнешь мою жену, а я поснимаю, вот и все.

– Жену? – изумился Рой. – В жизни подобного не слыхал. А я-то думал, вы добрый христианин.

– Просто заткнись и скидывай свои обноски, – приказал Карл.

Рой перевел взгляд на Сэнди и поднял руки.

– Простите, – сказал он, – но, когда умер Теодор, я обещал себе, что отныне буду жить праведно, и я сдержу свое слово.

– Ой, брось, милый, – улыбнулась Сэнди. – Сделаем пару снимков – и этот жирный олух от нас отстанет.

– Женщина, взгляни на меня. Да меня чуть ли не через соковыжималку пропустили! Черт, я сам не помню и половины мест, где меня мотало. Ты правда хочешь, чтобы тебя касались эти руки?

– Ну, ты, сукин сын, делай, что я говорю, – зарычал Карл. Рой покачал головой.

– Нет, мистер. Последняя женщина, с которой я возлег, была птицей, и да пребудет так вовеки. Теодор ее боялся, так что я ему об этом не рассказывал, но Присцилла – она и правда фламинго.

Карл рассмеялся и сплюнул сигару. Господи боже, охренеть можно.

– Ладно, похоже, у нас шизик.

Сэнди встала и начала натягивать одежду.

– Давай валить отсюда, – сказала она.

Как только Рой обернулся и увидел, что она возвращается к машине на обочине, почувствовал у виска ствол пистолета.

– Даже не вздумай убегать, – сказал ему Карл.

– Об этом не волнуйтесь, – успокоил Рой. – Я свое уже отбегал. – Он поднял глаза и поискал в густых зеленых ветках сосен клочок синего неба. Проплыло белое перышко облака. «Вот она какая, смерть, – сказал он себе. – Просто воспаришь на небо. И ничего страшного. – Слегка улыбнулся. – Вряд ли вы меня пустите обратно в машину, да?»

– Здесь ты чертовски прав, – Карл начал нажимать на спуск.

– Еще последнее, – спохватился Рой.

– Что такое?

– Ее зовут Ленора.

– Ты, блядь, про кого это?

– Я про доченьку, – сказал Рой.

Трудно было поверить, но у сбрендившего ублюдка в кармане замызганного костюма нашлось почти под сотню долларов. В забегаловке в цветном районе Ноксвилла они ели барбекю со свининой и салатом коул-слоу, а ночь провели в гостинице «Холидэй-Инн» в Джонсон-Сити, штат Теннесси. Как обычно, на следующее утро Сэнди не торопилась. Когда объявила, что готова отправляться, Карл уже начинал впадать в дурное настроение. Почти все снимки, не считая фоток парня в Кентукки, подчистую оказались мусором. Все шло не по плану. Он размышлял об этом всю ночь, в кресле у окна третьего этажа, глядя на стоянку и катая в пальцах «собачий хуй», пока сигара не рассыпалась. Вспоминал знаки: вдруг что-нибудь пропустил. Но ничего не бросалось в глаза, не считая по большей части брюзгливого настроения Сэнди и сбежавшего зэка. Карл поклялся, что больше никогда не будет охотиться на Юге.

В Западную Виргинию они въехали к полудню.

– Слушай, у нас еще весь день впереди, – сказал он. – Если это, блядь, вообще возможно, до возвращения домой я хочу отснять еще одну катушку, и чтоб хорошую. – Они остановились у дороги, чтобы он проверил масло в машине.

– Вперед, – фыркнула Сэнди. – Хоть обснимайся, – показала в окно. – Вон, синешейка только что на дерево села.

– Очень смешно, – сказал он. – Ты отлично меня поняла.

Она завела машину.

– Карл, делай что хочешь, но сегодня я буду спать в своей кровати.

– Идет.

Следующие четыре или пять часов они не видели ни единого автостопщика. Чем ближе подбирались к Огайо, тем больше волновался Карл. Он все просил Сэнди ехать помедленней, пару раз остановиться, чтобы размять ноги и попить кофе, лишь бы его надежда протянула подольше. Когда они проехали Чарльстон и направлялись к Пойнт-Плезанту, его переполнили разочарование и сомнение. Может, зэк действительно был зна ком. Если да, думал Карл, говорит этот знак только одно: надо завязывать, пока они на пике. Так он думал, когда они подъезжали к длинной очереди машин у серебристого металлического моста, который переправит их в Огайо. И вдруг у перил на расстоянии семи-восьми машин заметил красивого темноволосого парня со спортивной сумкой. Тот склонился над водой, дышал выхлопами и вонью от реки. Пробка сдвинулась на несколько метров, опять встала. Кто-то позади погудел. Парень обернулся и взглянул на конец очереди, прищурившись на солнце.

– Видишь? – спросил Карл.

– А как же твои собственные сраные правила? Блядь, мы же едем в Огайо.

Карл не сводил глаз с парня и молился, чтобы больше никто не предложил его подвезти, пока они не подъедут поближе.

– Просто спросим, куда он направляется. Черт, от нас ведь не убудет, правильно?

Сэнди сняла очки, пригляделась к парню. Она слишком хорошо знала Карла, чтобы понимать – одним вопросом дело не ограничится, но, насколько она видела, парень, пожалуй, был лучше, чем все, кого они встречали раньше. А за эту поездку ангельских лиц вообще не попадалось.

– Ну, наверно, – сказала она.

– Но только ты уж его уболтай, ладно? Улыбочкой посвети, чтобы он прям захотел. Не обижайся, но в эту поездку ты что-то сачкуешь. Я один не справлюсь.

– Конечно, Карл, – ответила она. – Как скажешь. Черт, как только он жопу усадит, я ему сразу предложу отсосать. Тогда дело сразу пойдет.

– Господи, какой грязный у тебя рот!

– Может быть, – не стала спорить она. – Просто хочу уже скорей с этим покончить.

Похоже, впереди произошла авария – так медленно двигалась дорога. Эрвин уже настроился переходить мост пешком, когда рядом остановилась машина и сидящий в ней толстяк спросил, не подвезти ли его. Продав «бел-эйр», Эрвин вышел на шоссе и миновал Чарльстон на попутке с продавцом удобрений, который ехал на фермерский съезд в Индианаполисе, – на нем были мятая белая рубашка и заляпанный соусом галстук, а из крупных пор после вчерашних возлияний обильно выделялся перегар. Тот высадил Эрвина у заправки на шоссе 35; и несколько минут спустя он поймал пикап с семьей каких-то цветных, на котором добрался до окраин Пойнт-Плезанта. Сидел в кузове с десятком корзин помидоров и зеленых бобов. Черный показал, в какой стороне мост, и Эрвин пошел пешком. Реку Огайо унюхал за несколько кварталов до того, как увидел ее маслянистую сине-серую гладь. Банковские часы показывали 17:47. Ему с трудом верилось, что можно так быстро путешествовать всего лишь с помощью большого пальца.

Когда он сел на заднее сиденье черного универсала, женщина за рулем посмотрела на него и улыбнулась.

Можно было даже подумать, что она рада его видеть. Зовут их Карл и Сэнди, сказал толстяк.