Вот Саша и Фархад танцуют какой-то дикий танец посредиказармы, обняв друг друга за плечи. Это день, когда они узнали о дембеле…

А вот они, обняв друг друга за плечи, идут по части, исолнце уже почти скрывается за гребнем ближайшей вершины. И говорят. О вещах,которые не всегда можно выразить словами.

– Я не знаю, прощаемся вроде, получается? – сказал тогдаСаша.

– Да перестань! – уверенно, как всегда, ответил Фархад. – Тызнаешь, один философ сказал: если души не умирают, значит, прощаться – этоотрицать разлуку…

А вот они с автоматами уходят в караул по горной тропе. Сашапочему-то отстает, не может нагнать друга, а тот постепенно скрывается вутреннем тумане. Не догнать его. Никак не догнать…

«Наш самолет, следующий рейсом Душанбе-Москва через двадцатьминут произведет посадку в аэропорту «Домодедово"».

Над Сашей склонилась стюардесса:

– Простите, вам плохо?

– Мне хорошо.

Стюардесса протянула ему поднос с «Взлетными». «Какие«Взлетные», когда уже Москва?» – подумал он, но конфетку взял.

* * * * *

Встречали его все вместе – Космос, Пчела, Фил.

– Здорово, братья! – как всегда, обнялся со всеми поочереди.

– Здорово! Ну, как погода? – не удержался от любимоговопроса Космос.

– Жарко, – усмехнулся в ответ Саша.

Фил чуть придержал Белого перед выходом из аэропорта:

– Братишка, мы их нашли. – Кто?

– Поехали.

На крышу головной машины нацепили мигалку. До офисадомчались за двадцать минут – с воем и ветерком.

* * * * *

В маленьком серебристом магнитофоне крутилась пленка. Звучалголос Каверина: «Абсолютно левый азиат. Работает с Белым, но не при делах».

Ему отвечал голос Бека, явно что-то в этот момент жующего:«Ну, тогда сведи его с пацанами». Дальше все только трещало и шипело.

Палец Каверина нажал кнопку «стоп», а глаза его смотрели тона стоявшего рядом Фила, то на Пчелу, устроившегося в глубоком кресле, то наКосмоса, постукивавшего пальцами по краю стола. Но все молчали, ожидая, чтоскажет Белый, который стоял в стороне ото всех, отвернувшись к окну, будтонадеялся за ним найти ответы на все мучавшие их вопросы.

Так и не обернувшись, Белый спросил довольно резко инеприязненно:

– А с чего ты нам помочь решил?

Каверин пожал сначала левым, потом правым плечом. Физиономияего выражала полное недоумение и даже обиду:

– Я не знал, что Бек его валить будет… А с вами, – и онвновь обвел взглядом присутствующих, – мне с вами ссориться не хочется.

Саша резко повернулся от окна:

– Ты извини, но мы тебя обыщем. Вдруг ты и нас тоже пишешь,а потом кому-нибудь пленку передашь?

– Это разумно, – согласился Каверин едва ли не судовольствием.

Во всяком случае, удивления или возмущения он явным образомне демонстрировал.

Фил быстро и профессионально охлопал Каверина по бокам,спине, между ног. И отрицательно покачал головой: весь его «улов» состоял изпочатой пачки «Мальборо», которую он тут же и отдал хозяину.

– Угощайся, – предложил Каверин.

– Не курю, – ответил ему Фил.

Повисла неловкая пауза, которую разрешил, наконец, СашаБелый:

– Будем считать, что мы друзья.

Рукопожатие было крепким. Но не слишком дружелюбным. ЭтотВолодя показался Саше типом достаточно скользким. Хотя, конечно, об истинныхчувствах Каверина Саша и не подозревал. И даже представить себе не мог, что егоскромная персона вызывает у этого лысоватого потрепанного господинчика стольсильные эмоции.

К новогодним праздникам Москва была готова, хотя до Новогогода оставалась почти неделя. Но так уж повелось, что праздновать начинали скатолического Рождества, чтобы потом гулять аж до Старого Нового года. Городсверкал огнями, на улицах было полно народу, хотя было холодно. Очень холодно.

Сашу везли культурно отдыхать: в консерваторию. Они ехали повеселящейся что было сил Тверской.

Порядком подмерзший Дед Мороз отплясывал негритянский танецвозле наряженной елки. Впрочем, он и был негром, этот заиндевевший «дед».

– Иси наступаюшьим Новьим Годом! Тики-тики-тики-ту, я изпушки в небо уйду! – что было сил вопил черный Мороз, выдавая замысловатыеколенца. Его тяжелая шуба ходила ходуном. Окружавшая его пьяненькая толпаподростков радостно кричала, запивая веселье водкой из пластмассовыхстаканчиков.

Из-за пробок приехали впритык. У консерватории быломноголюдно и тоже шумно, хотя водку, похоже, не пили.

– Бабуле открой, – попросил Саша Макса, сам помогаявыбраться из машины Оле.

Макс, которому Белов наконец-то начал доверять, последнеевремя совмещал должности его шофера и телохранителя.

– Сколько по времени концерт идет? – нейтральнопоинтересовался он у жены.

– Два часа, потерпи, мой сладкий, – засмеялась радостновозбужденная Оля.

– Ах ты, моя маленькая… – он поцеловал ее за ушком. Сладкопахнуло духами.

– Мы опаздываем? – забеспокоилась Елизавета Павловна. Онапривыкла приезжать на концерт за полчаса до начала, а не так вот, впопыхах.

– Нет, нет, время еще есть, – успокоила ее Оля. Их местабыли в директорской ложе. В первом, между прочим, ряду.

Усадив дам, Саша было достал мобильник – музыканты ещенастраивали свои инструменты. Оля мягко, но решительно взяла телефон иотключила его.

Наконец начали играть.

– «Щелкунчик», – шепнула мужу Оля. Саша прикрыл глаза. Двачаса – это совсем не мало. Музыка приятно убаюкивала. Но Саша не спал. Не имелна то права. Главное сегодня происходило не в этом зале, а в других местах.

* * * * *