– Продай, Володя… – Возможно, сегодня первый раз в жизни Бекпосмотрел на этого бывшего мента с искренним интересом. Вытерев жирные губысалфеткой, он добавил: – А ты свой хлеб не зря ешь. Я доволен, – добавил он,отдуваясь как объевшийся котяра.

Каверин, словно пес, получивший долгожданную команду«можно», налил себе вина и оторвал солидный кусок лаваша. Одним махом опрокинувв себя содержимое бокала, он откусил лаваша. И, свысока поглядывая на своих«хозяев», принялся остервенело жевать.

Чартерный рейс в Душанбе заказали через военных. Так чтолететь надо было не из привычных аэропортов, а из Кубинки. Зато там былапустота, в смысле пассажиров. И молчаливые, ко всему привыкшие летчики и спецы,которые в свое время перевезли из Афгана тонны подобного груза. Груза, которыйкакие-то армейские бюрократы назвали грузом №200.

Въехали прямо по бетонке к самому «борту», стоявшему подпарами.

«Груз № 200» с телами Фархада, Далера и Касыма уже был готовк отправке. Цинковые гробы поместили в большие деревянные ящики и наспециальном погрузчике доставили на взлетную полосу.

Белый дал команду открывать грузовой люк.

– Ну все, братья. Давай! – Саша, с окаменевшим, казалось,навсегда лицом, обнимался на прощание с друзьями.

– Саня, ты знаешь, – попробовал зайти издалека хитрый Пчела,– я никогда ни во что не лезу, но сейчас ты делаешь грубую ошибку!

– Иначе – война! – отрезал Белый. Все доводы «за» и «против»он продумал уже не трижды, а сто раз по трижды. И выходило одно и то же, как никрути. – Первый, на кого бы я думал на их месте, – он посмотрел на друзей, –это Саша Белый.

Космос, словно мельница размахивая руками, хватался запоследнюю соломинку здравого смысла, как сам его понимал:

– Саня, да пусть думают! Было бы с кем воевать, правда,Пчел? – апеллировал он к Вите, всегда отличавшемуся некоторой бесшабашностью и,уж точно, бесстрашием в вопросах «войны».

– Нам работать с ними надо, а не воевать, – продолжалобъяснять им Белый. – Мы дорогу терять не можем. – Впрочем, все понимали, чтоэто все не те доводы, которые заставили Белого принять такое решение: лететь вгордом и опасном одиночестве.

– Сань, нужно лететь вместе, – уже ни на что особо ненадеясь, проговорил Фил.

– Нет, Фил, я полечу один. Иначе с этими людьми вопрос нерешить.

– Одного тебя порвут! – Фил старался бытьспокойно-убедительным, но получилось излишне эмоционально, почти с вызовом.

– Все! Базар закончен. – Белый поднялся на погрузчик, накрыше которого стояли деревянные ящики с гробами. – Вы пока тут разберитесь,откуда ноги растут, – не приказал, а попросил он.

За всех негромко, но уверенно ответил Фил:

– Братишка, мы их найдем.

– Погружай! – скомандовал Саша.

Через несколько минут самолет взмыл в небо и взял курс наюго-восток.

* * * * *

В Душанбе его встретили и, обыскав, усадили в машину.Молчаливые «басмачи» оставили ему и бумажник, и сотовый телефон. Только забраличетки Фархада. Оружия же у него с собой никакого не было. На кой оно было бынужно при таком раскладе?

Была уже полная темнота, именно та, что бывает осенью тольков Средней Азии, когда не видно буквально ни зги. Ехали они довольно долго,около сорока минут, забирая все выше, в горы.

Наконец остановились возле большого дома, вход которого былосвещен парой фонарей и обвит виноградной лозой.

Сашу провели в большую комнату. И он не сразу увидел, что вглубине ее, на низком диване сидит человек с короткой седой бородой, одетый втаджикский халат и с повязкой на голове. Саша сразу понял, что это – Гафур, отецФары. Саша кивнул ему и начал рассказывать свою историю. В какой-то неуловимыймомент такой комок засвербил у него в горле, что он вынужден был замолчать,едва сдерживая подступившие слезы.

– Почему он замолчал? – куда-то в пространство вопросилстарый Гафур.

Один из встречавших «басмачей» кивнул Белому и плеснул впиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать вруки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно:

– Имея то, что я имею, – говорил он, глядя прямо передсобой, – я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно испокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел…

Старый Гафур едва заметно кивнул.

– Я мог бы сделать еще хуже, – чуть громче сказал Белый. – Ямог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этоммного крови…

На руке второго «басмача» сверкнул выхваченный из ноженкинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение.

– Но я приехал сам и один… – продолжил Саша. И как бы вподтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом сГафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику.

– Это его четки… – объяснил всем очевидное Саша.

И, наконец, сказал самое важное, самое главное:

– Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любилего, как брата…

Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сиделмолча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не долженвидеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого:

– Фархад говорил, что у тебя родился сын.

– Да, – едва слышно ответил Саша.

– Как ты его назвал? – почему-то всем было ясно, что именноответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика.

– Иваном.

– Когда умер твой отец?

– Я его почти не помню, – отвернулся в сторону Саша.

– Я ему верю. Отпустите его к сыну, – распорядился старик.

И никто не мог его ослушаться.

* * * * *

Мерный и мирный гул самолетных двигателей навевал то ли сон,то ли дрему с яркими, будто запечатленными на цветной пленке видениями.

Вот молодой солдат Фархад набивает косяк и, повернув головук подходящему Саше, улыбается и отдает ему папиросу. Так они познакомились…