Как ни старалась Айслинн, она не могла совладать с переполнявшими ее чувствами.

Снаружи наползал туман. Такие туманы бывают в приморской местности. Но откуда в Хантсдейле море? Туман был зримым проявлением ее смятения, злости, страха и подавленности. Он становился все гуще.

«Сет ушел».

Айслинн закрыла за собой дверь.

«Сет ушел».

До лофта она дошла лишь усилием воли. Ее сознание затуманилось, как городские улицы. Стражники пытались что-то ей сказать. Фэйри, мимо которых она проходила, замирали и провожали ее удивленными взглядами. Айслинн было все равно.

«Сет ушел».

Если Бананак или кто-то еще хотели ее атаковать, лучшего времени, чем сейчас, не найти. Айслинн не видела и не слышала ничего, кроме слов его сообщения, постоянно звучавших в ее мозгу.

Когда она добралась до лофта, все многообразие жизни уменьшилось до двух слов: Сет ушел.

Айслинн открыла дверь. Стражники говорили с Кинаном. Кажется, что-то о ее беспечности или безрассудстве. Придворные тоже что-то говорили. К словам фэйри примешивалось птичье щебетание. Для нее все это не имело никакого смысла.

Кинан находился посреди комнаты. Птицы перепархивали с дерева на дерево. Под потолком тянулся плющ. Обычно такая картина успокаивала Айслинн. Но не сейчас.

— Сет ушел, — сказала она.

— Что?

Кинан не взглянул в ее сторону и не сделал шага навстречу.

— Сет. Он ушел.

Айслинн не знала, какое чувство сейчас преобладало в ней: страх или уязвленность.

— Он исчез.

Тэвиш, летние девы, рябинники — все моментально покинули комнату, оставив Кинана и Айслинн наедине.

— Сет ушел? — переспросил Кинан.

Айслинн села на пол, словно забыв о существовании диванов и стульев.

— Он оставил сообщение. Сказал, что позвонит. Я не знаю, куда он ушел и почему. Позавчера он расстроился из-за меня. Теперь вот… исчез. До этого прислал мне сообщение. Писал, ему нужно побыть одному. Но я никак не думала, что он уйдет. Я без конца ему звоню. Он не отвечает.

Кинан молчал.

— А если он вообще не вернется? — едва сдерживая слезы, спросила Айслинн.

Бананак привела его на старое городское кладбище. Сет хорошо знал это место — островок тишины и покоя в окружении трущобных домов, чьи стены были густо разрисованы граффити. Он не раз бывал здесь. Приходил с друзьями, потом с Айслинн. Кладбищенская тишина успокаивала. Можно было часами неспешно бродить среди могил, что они и делали. Однако сегодня ощущение покоя сменилось в нем тревожным ожиданием.

— Так что, дверь во владения Сорши — на этом кладбище? — спросил он.

— Иногда, — лаконично ответила Бананак, ведя его мимо двух накренившихся друг к другу надгробий. — Сегодня дверь здесь.

Впереди был барьер. Ни магическое зрение, ни амулет не позволяли заглянуть сквозь него. С барьерами Сет сталкивался повсюду: в парке возле лофта, во дворце Доний и ее доме, а также в «Ранней пташке». Все места, где жили или постоянно бывали фэйри, защищались такими барьерами. Однако ни один из них не был таким плотным, как этот. Чаще барьеры состояли из тумана или дыма и не являлись непроходимыми. Правда, соприкосновение с ними вызывало неприятные ощущения. Если бы Сет не знал о реальности фэйри и существовании барьеров, его вряд ли потянуло бы ломиться сквозь такие завесы. Для этого и служили барьеры — не пропускать смертных.

Барьер, к которому его привела Сорша, ничем не напоминал другие, виденные Сетом. Никакого тумана, никаких иллюзий. Перед ним была стена лунного света, протянувшаяся с небес до земли. Непрозрачная и плотная, как бархатные портьеры. Сет поднял руку. Она уперлась в лунный свет, словно в каменную стену.

Бананак подошла к барьеру. Тот покрылся мелкой рябью, как зеркало потревоженной воды. Фэйри-ворон впилась когтистыми пальцами в лунный занавес и проделала в нем дыру.

— Идем в сердце страны Фэйри, Сет Морган.

Внутренний голос напоминал Сету: он достиг рубежа, за которым его жизнь неузнаваемо и бесповоротно изменится. Сквозь дыру в занавесе виднелся другой город — город фэйри. Не только город — целый мир. Логика бунтовала, требовала еще раз все обдумать и взвесить возможные последствия. Но в мире по ту сторону занавеса обитала Сорша. Только она могла решить его проблемы. Если он сумеет убедить Высокую королеву помочь ему, их с Айслинн ждет вечность.

Вместе с Бумером, лежащим на плечах живым шарфом, Сет прошел через дыру.

— Храбрый ягненочек, — хрипло засмеялась Бананак. — Вошел в клетку и даже не дрогнул. Пойманный ягненочек.

Сет потрогал лунный занавес. Дыра исчезла. Он попробовал разорвать занавес ногтями, как то делала Бананак. Занавес был прочнее стали. Если до пересечения барьера страх лишь тихо предупреждал Сета об опасности, то теперь эти предостережения гремели, как усилители звука на рок-концерте.

Сет отвернулся от занавеса. Бананак рядом не было. Она ровным шагом шла вперед. Фэйри расступались перед нею. Правильнее сказать, спешили убраться с ее дороги. Бананак шла по улице. Такую улицу можно было найти в любом городе, и в то же время ее не существовало ни в одном из человеческих городов. Похоже, когда-то здесь действительно жили люди, но с тех пор улица обрела некоторую степень… ненормальности. Здания были лишены почти всех металлических деталей. Вместо привычных пожарных лестниц Сет увидел лестницы из толстых стеблей ползучих растений, усыпанные цветами, которые ничем не пахли. Навесы держались на деревянных столбах. Все заборы тоже были либо деревянными, либо каменными.

Сет еще раз оглянулся на лунный занавес. Тот исчез. Мира людей больше не существовало. Сет сразу вспомнил ощущения, возникавшие у них на кладбище, когда они бродили между могил и склепов. Город словно прятался.

«Ничего особенного не произошло», — мысленно убеждал себя Сет.

Просто он знакомится с еще одной стороной мира фэйри.

Странности этого города не ограничивались отсутствием металла и живыми пожарными лестницами. Во всем чувствовался неестественный, нечеловеческий порядок. Улицы были светлыми, безупречно прямыми и чистыми. В одном месте Сет увидел фэйри, очень похожих на людей. Они играли в футбол, но двигались так серьезно, будто совершали торжественный ритуал. Никто громко не разговаривал и уж тем более не кричал. Сету казалось, что он смотрит в кино немой фильм, сюжет которого был выдержан в манере Дали.

Бананак остановилась возле здания старинного отеля. Дверь заменяла темно-вишневая портьера, расшитая золотистыми листьями. По обеим сторонам фронтон подпирали серые каменные колонны. Отель напоминал здания из старых голливудских фильмов, только здесь Голливудом и не пахло. Вместо традиционного красного ковра внутрь уходил газон, поросший изумрудным мхом.