Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я думал о том, что поистине каждый человек — загадка. Тщедушный очкарик Лунатик, над которым издевались все кому не лень, оказался многослойнее брюссельской капусты — тут и игра в Адониса, и стрельба в тире, и участие в оргиях, и мама-физкультурница. А за всем этим — холодный, расчетливый ум и способность быть жестким, если нужно. О таковой способности говорил светло-карий взгляд его глаз, устремленный сейчас на меня.

Не знаю, о чем думал Лунатик в тот момент. Во всяком случае, он внезапно попрощался, и я проводил его до выхода. Как раз когда мы вышли за ворота, рядом остановилось такси, из которого выскочил счастливый, улыбающийся Заки. Они с Лунатиком сдержанно кивнули друг другу, последний поспешил сесть в свою колымагу и отчалить.

— Где ты был? — затаскивая приятеля в дом, подальше от возможного града пуль, спросил я.

Заки помахал перед моим носом глянцевыми бумажками.

— Угадай с трех раз.

Чего тут было гадать — в его руках красовался билет на самолет рейса Москва — Тель-Авив на завтрашнее число, время вылета — одиннадцать-двадцать. Итак, история подходила к слову «конец» жирными буквами на весь экран. Я только от души надеялся, что слово это не будет залито потоками крови.

— Поможешь объясниться с твоей сестрой? — тревожно зашептал Заки, едва мы вошли в гостиную. — Она так рвалась улететь со мной.

— Насколько знаю, Ольга поняла, куда ты отправился с утра пораньше, — успокоил его я. — Все когда-нибудь кончается, такова жизнь. Думаю, она это переживет.

Заки вздохнул и, как на плаху, шагнул за мной в кухню, где Ольга мрачно пила кофе, а Васек, измученный ее монологами, чистил овощи к обеду.

— Не надо ничего говорить, — едва взглянув на весь полный раскаяния облик моего приятеля, заявила Ольга. — Я сразу поняла, что ты отправился за билетом. Бог с тобой, золотая рыбка. Будет желание, слетаю в Израиль без тебя. А пока вот отдохну в Египте с братом и Васьком. Правда, Васек?

Васек поднял на меня глаза, полные тоски. Ольга подошла к Заки и прощающе поцеловала.

— Я буду помнить тебя всю жизнь. Ты удивительный. А по случаю твоего отъезда, думаю, нужно приготовить какой-нибудь удивительный ужин. Васек, придумаешь что-нибудь этакое, а?

— Нет ничего лучше шашлыков с дымком, — голосом мученика откликнулся Щекин. — Погода хорошая, давайте отдохнем в саду, у нас есть отличный мангал.

Так родилась идея последней ночи под звездами. Я, конечно, не имею в виду, что эта ночь должна была стать последней для Заки. Хотя, разумеется, такую возможность исключать, увы, не приходилось до самого конца.

Последняя ночь Заки в моем доме выдалась поистине волшебной. Разумеется, для этого пришлось похлопотать нам с Васьком, поскольку виновник торжества продолжительно прощался с Ольгой, запершись в спальне, а больше помощников не предвиделось.

Итак, Васек погрузил мясо в маринад, приготовленный по его личному рецепту, установил рядом с террасой мангал, засыпал его углем и отправился в город за коньяком и белым алжирским вином лично для Ольги. Я же остался нарезать бесчисленные салаты из свежих овощей и печь свой фирменный лимонный торт. А между делом повышал жизненный тонус кофе, сваренным в маленькой турке на одну чашку. Словом, жизнь бурлила, ароматы заполняли дом и рано или поздно должны были выкурить Заки с Ольгой из спальни.

Они появились, когда шашлыки уже благоухали на весь сад, вызывая обильное слюнотечение у соседей в целой округе. Дело было ближе к полуночи, и едва мы уселись за стол, как начался теплый дождик, мягко зашелестевший в листве сада, растворяясь в его глубине. Но мы сидели под навесом, и потому могли смело наслаждаться видом дождя, не испытывая от него никаких неудобств.

— Дождь в дорогу — хорошая примета, — глубокомысленно заметил, уничтожив добрую половину шашлыков, Заки и удовлетворенно откинулся на спинку стула, почесывая голую грудь.

Выглядел он замечательно: расстегнутая гавайская рубаха, белые бриджи и, естественно, сигара в зубах, извлеченная из коробки сразу после насыщения под коньяк и кофе. Стоит отдать должное Заки — он умеет производить впечатление шикарного парня, пусть накануне и пропил все свои сбережения. Эти небрежные жесты, вкус в одежде и прозрачный, «озерный» взгляд! Кроме того, Заки действительно отличный актер и может сыграть кого угодно — благородного мушкетера, подлеца-наркоторговца и приличного до омерзения главу семейства. Словом, парень хоть куда.

— Как быстро пробежало время, — с тенью тоски проговорила Ольга, поглядывая на своего возлюбленного. — Кажется, я только вчера заявилась среди ночи к Алену, а наутро увидела тебя, мирно спящего на диванчике внизу.

— С тех пор диванчик стал весь в дырах, — усмехнулся Заки. — Все так изменилось. Первый раз в жизни меня хотят убить и, бог мой, из-за чего! Из-за того, что я когда-то встречался с Касей. Я ведь правильно понял, Ален?

Я кивнул. И подкинул свою порцию философии:

— Все связано, переплетено, и не знаешь, когда кто-нибудь потянет за нить и начнет разматывать клубок.

Ольга подлила себе вина и, поднявшись, подошла к Заки. Обняла его за плечи, глядя сверху вниз, как мать на шаловливое дитя.

— Когда-нибудь я сяду в самолет и прилечу в Израиль. Приеду к твоему дому, позвоню в дверь. Откроешь ли ты мне?

— Конечно, солнце мое! — чересчур воодушевленно ответил Заки. — О чем речь!

Ольга вздохнула и вернулась на свое место.

— Да какое уж я солнце… Скорее луна в твоей тени.

Заки вздрогнул и уставился на нее с открытым ртом. Едва я хотел спросить его, в чем дело, как в разговор вмешался слегка опьяневший от выпитого Васек.

— Между прочим, сегодня звонил ваш, как вы его называете, Старый Лис.

— Старый Лис? — почти хором изумились мы с Ольгой. — И как, интересно, ты с ним общался?

— Элементарно — на английском. У меня пятерка в Тимирязевке по английскому, а тут — его звонок. Отличная языковая практика!

Васек просто раздувался от гордости.

— Кстати, ваш отец желал поговорить с садовником. То есть со мной. И, между прочим, нам было о чем поболтать. Вы в курсе, что он вполне компетентен в области флоры?

После этого сообщения мы долго беседовали о ботанике, о чудесных познаниях Васька в данной науке, а также о том, что наш с Ольгой отец их в полной мере оценил и теперь позвонит нашей маме в Танзанию и успокоит ее ботаническую душу. Затем ночь пошла по заведенному сценарию: воспоминания о бурной юности под рубрикой «Ты помнишь, товарищ?», похвальба рекордами по части выпитого, непристойные анекдоты и пожелания встретиться вновь по поводу Нового года, или Пасхи, или просто без повода. Словом, все изрядно набрались, объелись шашлыков и наговорились до одури, так что ближе к трем утра без сил расползлись по своим норам — досыпать оставшиеся до отъезда в аэропорт и проводов нашего израильского друга ничтожно короткие часы.