— Потому что он и есть старый лис, — отрезала Ольга и вприпрыжку спустилась вниз.

— Мы будем спать здесь, на диванчике, — крикнула она оттуда. — Васек, ради собственного благополучия, не входи ночью в гостиную, иначе перевозбудишься.

— Вот еще, — обиделся Васек.

— Ален, думаешь, здесь нам будет безопасно? — поинтересовался Заки, с неприязнью глядя сверху вниз на простреленный диванчик.

— Я просто уверен. Говорю тебе, Света выследила, что ты у Ольги.

— Зачем? — недовольно поморщился Заки.

У меня тревожно екнуло сердце.

— Вот и я задаю себе тот же вопрос. Не нравится мне все это.

Вечером, сидя перед телевизором, опять-таки с коньяком для веселья, мы болтали о том о сем и ни о чем конкретно.

— Мы с Аленом, возможно, поедем отдыхать в Египет, — не выдержав, похвастал Васек.

— Тоже мне радость, — фыркнула Ольга. — Там страшная жара и пылища.

— Откуда знаешь? Ты там была? — заершился Васек.

— Не была, но это и так всем известно. И потом, как же твоя учеба в академии?

Васек самодовольно усмехнулся.

— Не проблема, отпрошусь на пару недель. Я на хорошем счету.

Ольга вздохнула и с тоской посмотрела на Заки.

— Я тоже на хорошем счету. Может, и мне отпроситься на пару недель и смотаться в Израиль? Говорят, страна — рай на земле.

— Так и есть, — кивнул Заки, подливая себе коньяку.

— Значит, летим вместе? — мгновенно оживилась Ольга.

Предчувствуя конфликт, первым гостиную покинул Васек, отправившись на вечерние процедуры в оранжерею. Я пробормотал что-то о необходимости пораньше лечь, чтобы не проспать приезд ремонтников, и тоже удалился. Уже поднявшись в свою комнату, слышал, как Ольга начала кричать на Заки, а тот принялся петь «Золотой Иерусалим». Я открыл пошире окно в сад, разделся и некоторое время постоял, глядя на луну, поддавшись сентиментальному потоку мыслей.

Отчего мы не умеем ценить по-настоящему прекрасные мгновения жизни — вот эту луну, например, и теплый, осязаемо мягкий воздух — запахи уходящего лета? В лучшем случае, прежде чем прыгнуть в кровать, мы скользим, зевая, по луне равнодушным взглядом. Жизнь так коротка, и мы сами отказываемся ее продлить, растягивая хорошие моменты, наслаждаясь ими, как истинные гурманы.

В самый разгар моих размышлений раздался звонок телефона. Я взял трубку и услышал голос Светы:

— Браво!

Это все, что она сказала, но в ее коротком «браво» была констатация факта: Света успела побывать в общаге Ольги и убедилась: парочка благополучно свалила. И вновь у меня возникло ощущение, словно к моему затылку приложили кусок льда.

Я спустился вниз и проверил, хорошо ли заперты замки всех дверей. В таких условиях ничем не стоит пренебрегать.

Утром мне пришлось встать раньше всех, чтобы перегнать любовников с дивана в мою комнату, поскольку их вид мог шокировать славных облицовщиков и плотников, точно в срок явившихся для дальнейшей плодотворной работы в моем будущем санузле.

Я чувствовал себя невыспавшимся, злым и встревоженным, о чем и сообщил Ваську, когда тот спросил, чего бы мне хотелось на завтрак, добавив:

— Делай что хочешь, мне не до того. Представляешь, вчера перед сном позвонила Света и сказала одно слово: «Браво». Она знает, что Заки вернулся сюда и что я приложил к этому руку.

Васек помолчал, потом сощурил глаза.

— Ведьма.

С ним было трудно не согласиться.

Мы не стали выходить на террасу и позавтракали на кухне, пристроившись у стола.

— Странные в жизни происходят истории, — принялся я философствовать, жуя горячие бутерброды с курицей и сыром. — Одно событие тянет за собой целую вереницу других, и предугадать, к чему все придет, не способен никакой оракул. Только подумай: однажды на вечеринке у подруги я познакомился с бледной несчастной девушкой Касей, от нечего делать поволок ее в общежитие, а в итоге Заки ожидает смерть. Каково? Если вспоминать с самого начала, то, кажется, это было в какой-то другой жизни, где даже я сам не был похож на себя. Помню, сначала Кася показалась мне совершенно невыразительной и занудной, потом я в нее влюбился и разглядел в девушке массу достоинств, от которых кружилась голова. А на самом деле она была какой-то иной, третьей — такой, какой я никогда ее не знал и уже не узнаю: устраивала оргии в своей студии, злилась, ревновала, не брезговала шантажом. Мне до сих пор трудно совместить эти факты с образом, нарисованным мною в те годы, когда она казалась мне похожей на грустную русалку.

Васек сварил еще одну порцию кофе и, сочувственно вздыхая, налил мне большую кружку.

— И вот метаморфоза: та вечеринка у подруги оказалась роковой для Заки, — продолжил я размышления. — Я привез Касю к себе, они познакомились, девушка в него влюбилась, я страдал, а они любили друг друга; потом Заки ее бросил. И все бы ничего, история-то банальная: полюбили — разлюбили… Через какое-то время у Каси закрутился роман с манекенщиком Кирюшей, который, надо думать, изрядно попортил ей кровь, поскольку ему было все равно с кем спать. Почти тут же — следующий этап: шеф журнала «Сэр», совращенный балетоманом в Париже, в поиске новых сексуальных ощущений встречает как-то Кирюшу, который, видимо, заезжал к Касе на работу. Кирюша, чуя деньги, строит ему глазки, а Лиманский, еще не доросший до лобовых гомосексуальных атак, для начала заводит интрижку с подчиненной. Причем ухаживает по полной программе, но при первом же удобном случае бросает ее ради Кирюши. Думаю, после всех этих переживаний Кася встретила свою старую любовь — Ахмеда, который начал снабжать ее какими-то легкими наркотиками. Бьюсь об заклад, об этом пронюхала Света, периодически появлявшаяся на вечеринках в студии.

— И могла узнать лишнее? — с самым серьезным видом предположил Васек.

— Возможно. Вот почему Касе был необходим компромат на нее. Она, подпоив киноведку и Лунатика, устроила небольшую групповуху и спокойно засняла все на видео, распечатав затем фотографии, сбросив видео на отдельные флэшки. Попробовала бы та шантажировать ее по поводу наркотиков — на нее саму нашлись бы крепкие удила.

— Света участвовала в оргиях… — Чистый и непорочный романтик Васек был потрясен до глубины души, у него даже губы затряслись от негодования. — Я много думал об этом. Почему некоторых людей так и тянет вляпаться в грязь?

— Вот и я, Васек, задавал себе тот же вопрос, сидя на Касиной могиле. Там на фотографии у нее такое милое, светлое лицо. И я всегда считал ее милой и светлой. А она, оказывается, занималась шантажом и самой настоящей порнографией. Смотрел я на ее портрет и спрашивал, как вот ты сейчас: «Зачем? Зачем вся эта грязь?» И, знаешь, думаю, она сама однажды задала себе такой же вопрос, не нашла ответа, открыла окно и выпрыгнула.