А ведь вряд ли она заходила лишь затем, чтобы предложить завтрак, подумала девушка, когда за хозяйкой закрылась дверь. Наверное, паспорта хотела попросить для оформления. Хотя, может, и нет, у них тут в каждом отельчике свои собственные правила. Ладно, вот позвонит Игорь Леонидович, так или иначе проблема скоро разрешится. Сейчас главное – что делать с Надиром? Таня подошла к мальчику: он по-прежнему тяжело дышал, на щеках горел лихорадочный темный румянец – кажется, температура поднялась еще выше…

В дверь опять постучали. Очень похожий на мать, такой же полноватый и волоокий, мальчик лет двенадцати вручил ей пакет, на котором красовалась традиционная медицинская чаша со змеей. Поблагодарив мальчика, Таня показала ему планшет Надира и на дикой смеси трех языков, но больше жестами попыталась объяснить: потерялось зарядное устройство, нельзя ли достать такое же? Мальчик оказался достойным «представителем третьего тысячелетия», из тех, кто обращению с гаджетами учится раньше, чем ходьбе и человеческой речи. Он моментально вник в проблему, осмотрел планшет, чтобы уточнить модель, энергично закивал, показал на пальцах, сколько нужно денег – Таня дала на всякий случай с запасом, – и умчался.

Жаропонижающих в аптечном пакете было несколько – и в таблетках, и растворимые, и даже свечи. Мучить мальчика Тане совсем не хотелось, поэтому свечи она решила оставить на самый крайний случай, да и градусник отложила – чего тут мерить, жаром на расстоянии пышет, – развела в стакане растворимый аспирин и, приподняв голову Надира, попыталась его напоить. Глоток, еще глоток, еще – наконец Надир отстранил стакан и вновь закрыл глаза.

Таня собралась было позвонить Сергею, но телефон в ее руке вдруг завибрировал.

– Ты можешь выйти в город? – сразу осведомился Учитель.

– Нет, – коротко ответила Таня, покосившись в сторону спальни.

– Хорошо, я буду через час, – и трубка разразилась короткими гудками. Но теперь они звучали для девушки слаще самых нежных слов.

* * *

Ровно через пятьдесят девять минут (за это время хозяйский парнишка успел принести зарядку для планшета, попытался вернуть сдачу, но Таня с улыбкой: «Это за труды» – заставила его забрать «лишние» деньги), ровно за минуту до назначенного «через час» она услышала в коридоре знакомые, почти беззвучные шаги. И осторожный стук – три двойных удара с короткими паузами между ними. Это был их условный знак, так стучать мог только Учитель.

Пристроив заряжающийся планшет рядом с кроватью Надира – на случай, если мальчик вдруг очнется, – она поплотнее прикрыла дверь в спальню и впустила Игоря Леонидовича. На нем был светлый костюм, светлая мягкая шляпа и большие солнцезащитные очки – прямо американский шпион из советского фильма. В руках, довершая картину, – пакет из местного магазина с яркими рекламными надписями на латинице.

Учителю хватило одного быстрого взгляда, чтобы оценить Танино состояние: взвинчена, измотана, растеряна, выбита из колеи тем, что все пошло наперекосяк, переживает за Сергея… Но цела, здорова и не ранена. Все остальное – дело поправимое. Но он все же спросил, слегка покосившись на закрытую дверь спальни:

– Как ты?

– Нормально, – кивнула она.

– А мальчик?

– Спит, – вполголоса сообщила девушка. – Он цел, но у него температура запредельная. Час назад я дала ему жаропонижающее. Кстати, живьем убедилась в результатах воспитания, о котором вы рассказывали.

– Как он вообще оказался с тобой? – Игорь Леонидович спрашивал строго, почти сурово. – И что вообще произошло, девочка?

Привычное обращение смягчало жесткость тона. Таня вкратце изложила события последних дней: как выяснила, где именно искать Иорданца, как отправилась на остров, что там произошло и как погибли Иорданец и его жена.

Во время рассказа Учитель качал головой, явно не одобряя чрезмерной Таниной инициативности, однако не произнес ни слова осуждения.

– Что ж, остается лишь благодарить высшие силы, что все закончилось благополучно… Но зачем ты взяла с собой мальчишку? Судя по твоему рассказу, люди на острове еще оставались. Уж прислуга-то точно. Они бы о нем позаботились.

– Да я только потом сообразила, – смущенно призналась девушка. – А в тот момент… Он был без сознания, я… ну… просто рука не поднялась его оставить, даже мысль такая в голову не пришла.

– Ясно. – Игорь Леонидович кивнул. – Чего-то в этом роде я и ожидал. Что ж, твоя каша, тебе и расхлебывать. Нет, я не пугаю, но сама подумай. Когда станет известно, что Надир остался в живых, за ним тут же начнется охота, по сравнению с которой охота на твоего… Сергея покажется детскими играми. Ведь мальчик, если до тебя это еще не дошло, – единственный оставшийся в живых наследник Иорданца. Полноправный наследник, со всеми юридическими тонкостями, об этом Карим позаботился. Но ты права – чей бы это ни был ребенок, как бы… своеобразно его ни воспитывали, это прежде всего ребенок. Маленький и беззащитный. Так что, быть может, твое спонтанное и на первый взгляд бессмысленное желание его оттуда увезти – лучшее решение. Мальчик нуждается в помощи, значит, его необходимо хорошенько спрятать. Для начала – как можно скорее вывезти за пределы страны. Этой страны, я имею в виду. Россия большая, там батальон таких Надирчиков спрятать можно. Но сделать это придется тебе.

– Мне? – в некотором недоумении переспросила Таня. До последней минуты она в глубине души надеялась, что эту проблему Учитель снимет с ее совести и шеи и как-нибудь решит сам. Но – да, она кашу заварила, ей и расхлебывать. Да оно и практичнее, если подумать. Чем меньше людей в курсе, тем безопаснее.

Игорь Леонидович протянул ей яркий пакет.

– Тут деньги и документы для тебя и ребенка. Одежка кое-какая, у вас же, насколько я понял, вообще ничего нет? Плюс билеты на сегодняшний вечерний рейс до Москвы.

– Но… – Таня замялась. – У него такой жар… Можно ли его везти в таком состоянии?

– Ничего. – Игорь Леонидович слегка, одними уголками рта, усмехнулся. – Может, оно и к лучшему. Меньше придираться будут… Да и температура – такая вещь, что сейчас есть, а через час нормальная. Ты же сама сказала, что других болезненных признаков нет, так что скорее всего это – реакция на стресс и усталость.

Таня немного помолчала, сосредоточенно обдумывая ситуацию. С одной стороны, возиться с избалованным сверх всякой меры маленьким «султанчиком» – удовольствие ниже среднего, и уж точно – совсем не то, чего бы ей хотелось. Но с другой… Сегодня утром, когда она обнимала мечущегося в жару Надира… Он казался таким маленьким и беззащитным, так жалобно просил пить и звал маму – а никакой мамы у него больше нет, спасибо тебе, Танечка! После этого не получалось думать о нем ни как об избалованном гадком мальчишке, ни как о сыне преступника и злейшего врага ее любимого Сергея – уж в этом-то пацаненок точно не виноват. Это просто больной ребенок. Больной и, как ни крути, несчастный. Ему нужно лечение, а пуще того – любовь и ласка. Интересно, подумала вдруг Таня, а какой матерью была Оксана? Любила ли она мальчика? Ласкала? Занималась им? Там, на острове, практически под дулом автомата, она истошно выкрикивала имя сына… Да, это вполне могло быть инстинктивной реакцией на невыносимый стресс. Но, пылая в бреду, малыш звал маму… Да и вчера, оставшись без спасительного планшета, он сорвался именно на воспоминании о матери…