Кроме топора, у него не было никакого оружия, и он чувствовал себя беспомощным. Если бы он имел дело с обычными ищейками, с собаками, например, он знал бы, как поступить. Но он не представлял, каким образом можно уменьшить запах собственных мыслей.

Они появились намного раньше, чем он предполагал. Олег не успел занять подходящую для обороны позицию и стоял теперь, упершись спиной в ствол толстого дерева, под которым провел ночь. Десяток верховых, вооруженных примитивным холодным оружием, неторопливо окружали его со всех сторон. Очевидно, предстоящая операция не казалась им слишком трудной.

— Эндерхил! Где ты там, покажись! — Стальные забрала, защищающие от прямых сабельных ударов, мешали ему рассмотреть их лица.

Олег понимал, что у него будет одна-единственная возможность послать топор в нужное место, и он не хотел ошибиться. До тех пор, пока среди них находилась эта ментальная лисица, ему не уйти от преследования, даже если удастся пробиться через их кольцо.

Они набросились на него, прежде чем Олег успел отыскать нужную цель. Почти сразу он понял, что не уступает в реакции настоящим Таннам, а в силе явно превосходит нападавших.

Кроме того, всадники, выполняя приказ князя доставить незнакомца живым, действовали осторожно, и это на первых порах давало Олегу известное преимущество.

Сейчас он использовал топор, как оборонительное оружие, и весьма успешно. Острое, как бритва, лезвие, которое не могли затупить никакие удары, перерубало пики и мечи так просто, словно они были сделаны из фанеры.

Однако этот неравный поединок не мог продолжаться слишком долго. Всадники осадили лошадей назад. А двое, растянув между собой веревочную сеть, с двух сторон обогнули дерево, спиной к которому оборонялся Олег.

После этого нехитрого маневра он оказался прижатым к стволу веревочными ячейками. И хотя единственным взмахом топора ему удалось прорезать в сети довольно широкую дырку, это мало ему помогло. Всадники, не приближаясь к нему на расстояние удара, несколько раз объехали вокруг дерева, все туже накручивая на него веревки.

В конце концов сопротивление пришлось прекратить.

Связывали его умело, со знанием дела, и вырваться во время этой процедуры ему не удалось.

Впрочем, убивать его явно не собирались, и значит он им зачем-то нужен. Впрочем, любое изменение в его теперешнем положении могло оказаться полезным. По крайней мере, это сулило новую информацию и возможное избавление из его сладкой тюрьмы.

Пленившие его дружинники обращались с ним не слишком грубо, возможно, потому, что во время короткой схватки он не успел ранить никого из них, а силу и ловкость в противниках они уважали.

Его привязали к седлу, и лишь теперь он обратил внимание на то, что сидит вовсе не на лошади.

Туловище животного, лишь спереди напоминавшего лошадь, постепенно переходило в толстый, закрученный спиралью хвост.

Хвост этот во время движения приподнимался, а на стоянках использовался вместо подставки. Он узнал, что таких животных называют «коньки».

Наконец кавалькада двинулась в путь. Солнце уже взошло над лесом. Сотни мелких дневных тварей странного вида выползли из своих укрытий и время от времени выпрыгивали прямо из-под широких мягких лап коньков.

Примерно через полчаса непрерывного однообразного движения Олег неожиданно услышал печальный голос Эль:

— Дальше я не могу за тобой следовать. Теперь ты остаешься один. Возвращайся скорее, милый.

— Будьте внимательны. Здесь кончается территория его хранителя, а до наших два дня пути, — проговорил старший из всадников, лишний раз подтвердив его догадку о том, что хранители не могли удаляться от дома дальше определенного расстояния. Вот почему сначала требовалось построить дом и лишь затем вскопать грядку для своего хранителя. Избавиться от него было гораздо проще, чем он это себе представлял.

Наверняка достаточно было попросить ее вернуться домой в тот вечер. Хотя сейчас он уже не жалел о том, что не сделал этого.

Когда граница зоны, в которой обитала Эль, осталась позади, Олег испытал нечто похожее на грусть, словно покидал близкого человека. Лишний раз отчетливо повторив про себя, что она не является человеком, он ничего не смог изменить в своем настроении…

К вечеру, после утомительного дневного перехода, когда Олег уже с трудом держался в седле, командир отряда наконец приказал сделать привал.

Они остановились в небольшой рощице, чем-то сразу же не понравившейся Олегу. Бывают такие места. Деревья здесь напоминали скелеты чудовищ, из болотной низины тянуло запахом протухшей тины, из логова какого-то местного монстра — прогорклым потом.

Руки ему развязали, чтобы дать возможность поесть и напиться, но они так сильно затекли, что Олег не смог сразу же утолить голод.

Из кустов, окружавших поляну, на которой начали уже разбивать походный лагерь, донеслось подозрительное клацанье, словно кто-то играл в лесу гигантскими кастаньетами.

Олега поражала та молчаливая слаженность, с которой действовали Танны в момент появления любой опасности.

Командир еще не успел подать нужной команды, а дружинники уже выстроились кольцом, развернув пики в сторону враждебного леса и прикрывая животных и поклажу. Олег, по-прежнему привязанный к седлу и чувствовавший себя от этого совершенно беспомощным, оказался внутри этого живого кольца.

— Крабсы. Здесь их целая стая. Прошлый раз нам удалось проскочить, но на этот раз стычки не избежать… — проговорил один из воинов, обращаясь к Олегу, единственному из всех не понимающему, что происходит.

Подтверждая его худшие опасения, из леса показались кошмарные твари.

Плоские костяные коробки около двух метров в поперечнике поддерживали над землей шесть пар лап, увенчанных спереди огромной клешней. Твари казались увеличенной копией земных сухопутных крабов, вот только мощный плоский хвост, отталкиваясь которым от земли эти создания могли проделывать длинные и неожиданно высокие прыжки, выбивался из этого сходства.

Крабсов было штук двадцать, и атаковали они сразу со всех сторон, стараясь своими тяжелыми костяными корпусами, пролетавшими по воздуху, прорвать кольцо пикейщиков.

Но Танны, похоже, не первый раз отражали подобные атаки и действовали дружно и слаженно.

Половина воинов длинными пиками отбрасывала крабсов и держала их на безопасном расстоянии, не позволяя пустить в ход острую клешню.

Остальные, вооружившись кожаными пращами, раскручивали над головой тяжелые камни и, улучив момент, обрушивали удар на очередного хищника. От каждого такого удара панцирь крабса лопался, и оглушенное чудовище переворачивалось на спину или начинало в агонии судорожно и бессмысленно носиться по кругу, пока не наступала смерть.