Когда Кудрин пришел в себя, он увидел, что лежит на диване в какой-то квартире, и ему в нос суют отвратительный нашатырь.

— Женька, пришел в себя, ну ты мужик! — услышал он голос Сергея Санина.

Немного привстав с дивана и осмотревшись, Женя увидел лежащего на полу громилу с наручниками за спиной и стоящих вокруг него оперативников.

Все лицо горело, и разговаривать Женя не мог, в голове зашумело, и он снова лег на диван. Потом он почувствовал опять противный нашатырь, мужчину в белом халате и резкую боль в скуле.

— Все нормально будет, — услышал он мужской голос и открыл глаза. Над ним склонились улыбающийся Сергей Санин и откуда-то появившийся полковник Стуков.

— Ну слава богу, все в порядке, — услышал он спокойный голос Ивана Михайловича.

На следующее утро, когда Кудрин проснулся, он увидел больничные стены и улыбающуюся медсестру.

— Как ваше самочувствие? — произнесла она.

— Где я? — произнес Женя, ощущая боль в скуле.

— Вы в первой городской больнице, — произнесла тихим голосом медсестра, — но лучше не разговаривайте. Вам вчера свернули скулу, хорошо, что наш хирург был на работе и вставил ее на место, и что самое важное — нет перелома, завтра можете идти домой.

На следующий день уже было значительно лучше, и Женя даже мог разговаривать. Во второй половине дня приехал Сергей Санин, и они на дежурной машине поехали в управление.

— Ну, проходите, ребята, и присаживайтесь, — с улыбкой сказал Стуков, увидев стоящих на пороге кабинета Кудрина, Санина и курсанта. — Вы просто молодцы, и я выражаю свою благодарность за успешное завершение этого трудного дела. А капитану Кудрину особенно, — отметил он, переводя взгляд на Женю, — я написал рапорт руководству о поощрении молодого нашего сотрудника. А теперь о главном: как вы, видимо, поняли, главным фигурантом этой истории был именно Коренев Борис Владимирович по кличке Сиплый. Освободившись весной этого года из заключения, он стал подумывать, чем стоит дальше заниматься. Поскольку он был хорошим слесарем, без труда устроился в сад Эрмитаж на игровую детскую площадку, которая постоянно выходила из строя. В это же время Коренев познакомился с Семушкиной и закрутил с ней роман. Ну а поскольку она, по словам Сиплого, стремилась к роскоши и легкой жизни, а особенно после того, как однажды врач-терапевт рассказала Кореневу о способностях в области гипноза своего коллеги из поликлиники, он и придумал такой необычный способ обогатиться. После обильного возлияния на одном из праздников в поликлинике, используя мягкий и нерешительный характер невропатолога Колобко, она буквально затащила пьяного коллегу к себе домой. А утром Семушкина объявила, что он ее изнасиловал, и она подаст заявление в милицию. Понятно, что тот перепугался и стал упрашивать ее не делать этого. Вот тогда Семушкина и поставила условие, чтобы он вводил в сон тех людей, которых она будет к нему посылать на прием. Ну а дальше вы уже сами знаете, как было дело, повторяться не буду. Расчет был простой — потерпевшие в основном из богатых и состоятельный семей, поэтому в милицию обращаться не станут. Ключи от квартир потерпевших и от сейфа по слепкам делал Сиплый, а квартиры бомбила Семушкина. Их расчет вполне оправдался, за исключением кражи из квартиры Рылеевой, которая реально обратилась в милицию. Все ценности, украденные Семушкиной, были спрятаны у нее дома, и Сиплый знал, где именно. В какой-то момент она решила внимательно посмотреть украденное и обнаружила среди драгоценностей эскиз картины и орден Владимира третьей степени. Так вот, по словам Сиплого, они специально ходили в Третьяковскую галерею, где и узнали, чей эскиз картины попал к ним в руки. Несколько дней тому назад Коренев пришел к ней на квартиру, где у них произошел сильный скандал о дележе украденных ценностей, а когда Сиплый захотел взять эскиз, чтобы прицениться у знающих людей, она вообще отказалась отдавать его в руки Коренева. Семушкина, по словам Сиплого, заявила, что всю работу делала именно она, и доля ее должна быть большей. Тот, не задумываясь, без тени сомнений, задушил ее и все награбленное забрал себе. И если бы мы его не остановили, то искали бы сейчас на огромных просторах нашей страны. Ну а завершающую часть этого расследования вы, ребята, с блеском провели, попутно даже обнаружив в подвале дома склад с наркотиками. Свои ценности Рылеева забрала, а найденный вами эскиз она на днях передаст в дар областной картинной галерее города Калинина. Что касается других найденных в сумке Коренева ценностей, то, поскольку заявлений ни от кого не было, они будут проданы, а вырученные деньги будут переданы одному из детских домов Москвы.

Таким вот стало для капитана милиции Евгения Кудрина первое боевое крещение в стенах Главного управления внутренних дел Москвы.

Поздний вечер поглотил без остатка очередной рабочий день. Наступила затянувшаяся пауза, и лишь капли дождя мерно стучали по стеклу — отсчитывали ее время. В непроглядной тьме двора стояла припозднившаяся осень.

Подполковник милиции Евгений Сергеевич Кудрин собирался уходить домой, но последние детали этого длинного дня еще не отпускали его, настойчиво возвращали в проделанную работу. Он быстро сгреб со стола все документы; без них на фоне черного зияющего окна без занавесок стол выглядел свободным и сиротливым. Кудрин не изменял себе — любил порядок во всем, даже в сейфе аккуратно разложил стопкой папки. Было девять пятнадцать вечера, когда резко по уставшим нервам зазвонил телефон дежурного по Главку.

— Здравия желаю, товарищ подполковник, это капитан Нестеров, тут вот такая вводная поступила, вам необходимо срочно выехать…

— Нестеров, посмотри на время, — перебил его Кудрин, — я уже должен быть дома и отдыхать, пускай дежурная группа МУРа выезжает — это их прямая работа.

— Но товарищ подполковник, — голос сбросил напор, перешел на пониженные обороты, и послышались извиняющиеся нотки, — я звоню по поручению полковника милиции Кочеткова, он сегодня дежурит от руководства, — затараторил дежурный, — минут десять назад по «02» позвонил неизвестный мужчина и сообщил, что произошло разбойное нападение на дом кандидата в депутаты Моссовета Свирского Ефима Михайловича по адресу: село Коломенское, дом № 18. Вы наверняка помните этого Свирского, он проходил у нас по некоторым уголовным делам.

— Ничего себе, — вырвалось у Кудрина, — на самого Свирского наехали!..

— Я доложил полковнику Кочеткову, и он приказал, чтобы именно вы выехали с группой как один из самых опытных сыщиков Главка. Группа уже в машине и ждет вас, желаю удачи, Евгений Сергеевич, — закончил Нестеров и… отключился.

Кудрин недовольно покачал головой, привычно закурил, надел плащ и нехотя вышел из кабинета. Дохнуло дождем, запахом прелых подкопченных листьев. Хорошо. Еще один год был на излете, девяностые входили в полную силу.

Ехали по ночной безлюдной Москве. «Все могут короли!» — порядком поднадоевшая песенка внушала уверенность, хотелось вытянуть ноги в тепло и смаковать покой внутри себя. Кудрин, напрягая память, старался вспомнить все, что знал о Свирском.