Опять расселись по машинам и помчались. Никто даже не пытался строить никаких предположений. Все напряженно ждали. Внезапно лес кончился.

Перед ними открылось обширное, пронизанное дождем пространство, посреди которого свечой пылал большой красивый дом. Черный столб дыма над пожарищем неудержимо рвался в темнеющие небеса, несмотря на падающие сверху потоки дождя. Огнем занимались уже и прочие надворные постройки.

Они подъехали к дому так близко, насколько это было возможно, и выскочили разом все из машин. Капитан присвистнул.

– Ну я вам так скажу – вызывать пожарных уже нет смысла. Пока приедут, тут одни головешки останутся. Разве что «скорую»... Жертвы, интересно, имеются?

Не сговариваясь, они рассыпались по участку и побежали вокруг дома. Нестерпимый жар, исходящий от пожарища, мешал подойти вплотную, но, судя по всему, надеяться уже было не на что – живых в этом пекле остаться не могло.

Неожиданно Гуров услышал крик Переверзева. Тот ушел довольно далеко – к самому лесу, и теперь копошился там в кустах. Поочередно все подбежали к нему и увидели, что моряк держит за плечи обмякшее тело женщины. Одежда ее была насквозь мокрой, а на рукаве выше локтя бурело расплывшееся кровяное пятно. Лицо женщины было бледным как полотно, но она была жива и даже пришла в сознание. Увидев склонившихся над ней мужчин, она вначале испугалась, а потом различила милицейские погоны и слабо прошептала:

– Они в лесу...

Больше она ничего выговорить не смогла, но, пожалуй, в этом и не было необходимости. Будто по заказу в тот же миг в отдалении прогремел выстрел из охотничьего ружья, а потом еще несколько нестройных выстрелов из пистолета. Гуров сорвался с места.

– Капитан, быстро вези женщину в больницу! – скомандовал он. – Ты тут все знаешь – тебе и карты в руки. И вызывай своих. Тут большая заваруха получается... А мы побежали!

Он не стал слушать возражений капитана и побежал по лесной тропе туда, откуда только что доносились выстрелы. Крячко, Маслов и Переверзев цепочкой припустили за ним вдогонку.

Пока бежали, тишину леса еще несколько раз разорвали звуки перестрелки. Теперь в дело вступил автомат. Но очень быстро затих, и снова наступила полная тишина, прерываемая лишь шуршанием дождя.

Через несколько метров Гуров едва не споткнулся о мертвую собачью тушу, лежащую поперек тропинки. Собака была громадная, лохматая, и даже после смерти оскаленные желтоватые клыки выглядели страшновато. Чуть поодаль они обнаружили второй собачий труп, потом третий. Дело принимало крутой оборот. Похоже, встреча с собаками кому-то далась совсем не просто – несмотря на дождь, на траве и кустах вокруг были еще заметны следы крови.

Дальше бежали уже с оружием в руках. Гуров призвал всех быть предельно внимательными.

И все же их заметили. По листве внезапно хлестнула автоматная очередь. Посыпались ветки. Пули пропели над самой головой Гурова. Он упал на землю и знаками приказал залечь и всем остальным.

Ползти под дождем было неприятно, но еще неприятнее стало Гурову, когда под самым своим носом он внезапно обнаружил еще одно мертвое тело – на этот раз человеческое. Правда, человеческого в нем осталось совсем мало – прицельный выстрел в лоб сильно исказил черты лица.

Гуров наскоро ощупал труп и понял, что под плащом у мертвеца надет бронежилет.

«Не зря в лоб целили, – подумал он. – Догадались уже.»

Он прополз вперед еще немного и увидел сидящего спиной к дубовому стволу человека. Он тоже был в плаще, а в руке держал пистолет. Малопривлекательное, сумрачное лицо человека было искажено гримасой боли. Их глаза встретились. Человек попытался поднять пистолет, но сил у него уже не было даже на это.

Гуров взял его на прицел и, присев на корточки, быстро подскочил к раненому.

– Я говорил Мастеру... – со странным смешком пробормотал тот. – Когти рвать надо... Менты не дремлют... – пистолет мягко выпал из его разжавшейся ладони.

Гуров понял, что перед ним не просто раненый, а умирающий. Теперь он видел пулевое ранение у основания шеи бандита. «Не помог и этому бронежилет, – подумал Гуров. – Но простая математика говорит о том, что больше людей Мертвого здесь не осталось. А у Гузеева?»

Он оглянулся. Его спутники, осмелев, поднимались с земли и потихоньку сходились к тому месту, где Гуров проводил свои математические вычисления.

– А ну, рассыпались! – страшным шепотом произнес он. – Хотите, чтобы нас тоже – как куропаток?

Он не увидел Переверзева. «Куда делся этот чертов моряк? – подумал он, вертя по сторонам головой. – Еще не хватало потерять главного свидетеля и обвиняемого в одном лице! Тогда уж точно начнется звездопад...»

Но Переверзев уже появился. Он шел откуда-то сбоку, поспешной развалистой походкой, точно по бульвару гулял.

– Товарищ полковник, – сказал он спокойно. – Там дальше полянка, и, по-моему, никого там, кроме нашего славного капитана, нету. Если можно, я бы с ним с удовольствием поговорил. Я аккуратно. Разрешите?

– Ты уже нааккуратствовал, – сердито сказал Гуров. – Лет на пять как минимум. А теперь на пожизненное замахиваешься? Сиди здесь и не рыпайся, если имеешь надежду с батей повидаться.

Гуров махнул рукой Стасу, а Маслову строго заметил:

– Поручаю тебе моряка. Глаз с него не спускай, если не хочешь, чтобы меня инфаркт раньше времени хватил.

Вместе с Крячко они прошли вперед и посмотрели сквозь деревья на поляну. Зрелище было не для слабонервных. Хотя Переверзев говорил, что на поляне никого нет, это оказалось некоторым преувеличением. В разных местах и в разных позах под дождем лежали люди, и даже на расстоянии нетрудно было поставить единственный возможный здесь диагноз.

– Доктор сказал в морг, значит, в морг, – пробормотал себе под нос Крячко. – А вон и еще две собачки. Из-за чего же они здесь так поцапались? И где наш отважный капитан?

И тут они увидели Гузеева. С коротким автоматом в руках он лежал за каким-то странным сооружением, напоминающим пальму в кадке. Только это была не пальма, а молодая сосенка, явно вынутая недавно из земли вместе со всем своим основанием, заключенным в аккуратно сколоченный дубовый ящик. Гуров вспомнил – некогда подобные деревца прикрывали вход в схроны, убежища, где во время войны прятались «лесные братья».

На «лесного брата» Гузеев был совсем не похож, несмотря на всю драматичность ситуации – слишком нелепо выглядел он валяющимся на сырой траве в своем дорогом костюмчике, с почти игрушечным автоматом в руках.

Впрочем, как уже можно было убедиться, автомат отнюдь не был игрушкой, а сам Гузеев находился, что называется, на грани нервного срыва, и это было видно невооруженным глазом. Поэтому Гуров попросил Крячко как-нибудь отвлечь внимание бывшего морского капитана, чтобы тем временем зайти к нему с тыла.

– Поговори с ним, попытайся как-нибудь успокоить, – попросил Гуров. – Скажи, что его песенка спета, что ли... Только будь осторожней. В компании приехали, в компании хотелось бы и уехать.