— Не жалуюсь, — я решила пока не выходить из роли экономки,но все же не удержалась и поинтересовалась:

— Почему вы спросили о щедрости?

— Сумочка у вас как у Сонечки, — улыбнулась ВарвараСергеевна, — знаю, сколько она стоит.

— Это подделка, — быстро сказала я.

— Да ну? Прям как настоящая, — протянула больная, — и ещечасики в бриллиантиках. Или они тоже фальшивые?

— Простые стразы.

— А как горят!

— Хорошее качество огранки стекла! Сваровски!

— Сваровски тоже немалых денег стоит, — не сдалась ВарвараСергеевна. — Вы, Даша, сделайте мне еще одно одолжение.

— Какое?

— Подойдите к шкафу.

Я покорно выполнила просьбу.

— Откройте его, на полке, под бельишком, фотография лежит,гляньте на нее.

Испытывая некоторое неудобство, я поворошила кучкубюстгальтеров, увидела глянцевый снимок, вытащила его на свет божий иуставилась на изображение.

— Узнаете? — спросила Варвара Сергеевна.

Я, оторопев от неожиданности, молча смотрела на снимок. Уменя такой же лежит в альбоме. Даже знаю дату, когда было сделано фото: девятоеиюня. Наш институт праздновал юбилей, сорок лет со дня основания, и по кафедрамходил фотограф, заглянул он и к нам. Сейчас я любуюсь на своих коллег. Околозаведующей сидят Роза Яковлева и Соня Адашева, а я стою в третьем ряду, моеместо последнее у батареи, фигуры не видно, но лицо отлично различимо.

— Узнали? — ласково повторила Варвара Сергеевна. — Вы совсемне изменились. Идите сюда, нам есть о чем потолковать.

— Откуда у вас фотография? — воскликнула я, опускаясь настул.

— Сонечка принесла, — пояснила Варвара Сергеевна, — онапоследнее время отчего-то мучилась, говорила: «Не дай бог умру, что с Катейстанется?» Прямо извелась вся… Вот и прибежала ко мне. Конечно, я в прислугахслужила, полы мыла да туалеты драила, только в их доме с незапамятных временработала. Мы вместе из Стефановска бежали. Меня Хасан, отец Зелимхана, вместе ссыном отправил. За верность Сергея отблагодарил.

У меня закружилась голова, ну ничего не понимаю.

А Варвара Сергеевна как ни в чем не бывало продолжала:

— Мать-то у девочек рано умерла, да оно и понятно. Всю жизньдергалась, от любого звонка в дверь в истерику впадала. Слегка успокоилась,лишь когда в «Ниву» переехали, поселок с хрущевских времен стоит, там раньшебыли дачи для мелких правительственных чиновников.

Понимая, что Варвару Сергеевну сейчас унесет неведомо куда,я пробормотала:

— Извините, что-то я пока мало понимаю, о чем речь.

Больная на секунду замолчала, а потом воскликнула:

— Ну да, действительно! Попробую по порядку.

Значит, слушай: род Адашевых очень древний, он корнями богвесть в какие времена уходит…

Я старательно впитывала информацию. Ей-богу, жизнь иногдабывает намного причудливей любого романа.

Адашевы жили в небольшом местечке под названием Стефановск.Деревней поселение назвать нельзя, оно слишком большое, городом тоже — скореегородком. События, о которых пойдет речь, разворачивались давно, еще всоветские времена. Сейчас многие ругают годы, когда у власти находилиськоммунисты, но было тогда и хорошее, в частности, интернационализм населения. ВСтефановске мирно уживались русские и те, кого сейчас принято называть лицамикавказской национальности. Особых распрей между жителями Стефановска ненаблюдалось. Тут было много смешанных пар и детей, легко болтающих на несколькихязыках.

Но Кавказ есть Кавказ, и у его обитателей имеютсяопределенные привычки, свой уклад жизни, свое понятие о чести и достоинстве.

Много лет советская власть пыталась причесать многочисленныхкавказцев под одну гребенку. Им запрещалось справлять свадьбы по своим вековымтрадициям, отмечать национальные праздники, даже говорить коренному населениювменялось на русском языке. Но задушить народ трудно, да и те, кто призван былследить за исполнением инструкций, сами частенько нарушали их и покрывалисвоих. Если в каком-то селе жених похищал невесту, то инструктор райкомапартии, получивший сигнал об этом происшествии, прятал донос в стол. Онвеликолепно понимал: у жениха есть отец или дед, в общем, старик, для которогобракосочетание без умыкания молодой жены нонсенс.

Конечно, иногда устраивались публичные наказанияпровинившихся, но делалось это редко и лишь для того, чтобы продемонстрироватьцентру: район не спит, там идет активная работа. Но и свадьбы с похищениями, ивечера с распеваниями национальных песен, и дети, говорившие на языке империи сневероятным акцентом, были сущей ерундой по сравнению с другими пережитками. НаКавказе издавна существует кровная месть, и вот с этим явлением шланепримиримая борьба, но как запретить людям отстаивать свою честь?

И в Стефановске разыгралась трагедия, достойная Шекспира.

Адашевы жили на Коммунистической улице, чуть поодаль, наЛенинской, обитали Ицхаковы. Отчего семьи враждовали, не помнили они сами.Вроде некто из клана Адашевых отбил жену у пращура Ицхаковых, а может, делообстояло наоборот. В свое время эти большие семьи почти уничтожили друг друга,перестреляли всех мужчин. Затем, когда за оружие схватились женщины и дети,односельчане попытались примирить воюющие стороны, и, надо сказать, им этоудалось. Между родами установилось мрачное перемирие.

С тех пор прошло много лет, Стефановск разросся почти догорода, но по ею пору в доме у Адашевых вспоминали, как с ними воевалиИцхаковы, а пожилые рассказывали детям о вероломстве кровников. Если в семьеИцхаковых играли свадьбу, то сбегался весь поселок, кроме Адашевых. Когда упоследних умирал родственник, на похоронах рыдал опять же весь Стефановск, заисключением Ицхаковых. Но стрельбы не было, просто при встрече на улице они нездоровались, делали вид, что незнакомы, а в школе учителя распределяли детей извраждующих фамилий по разным классам. Дело доходило до нелепости. Один из братьевЗелимхана отказался от операции аппендицита, потому что хирургом был человек изклана Ицхаковых. Парня повезли в районный центр и опоздали, доставили вбольницу уже труп. Сами понимаете: любви это между семьями не прибавило.