Ольга бросила на него быстрый, недовольный взгляд. Затем спросила:

– Как они погибли?

– Работали на полярной станции. Вышли на улицу во время бурана и заблудились. В восемьдесят девятом году. Забавное совпадение, правда? И это еще не все.

Глеб хотел достать из кармана фотографию, которая была спрятана под газетной вырезкой, но Ольга смяла листок в руке и бросила его на снег. Сигарета замерла у губ Корсака.

– Какого черта? – раздраженно спросил он. – Зачем ты это сделала?

– Затем, – сухо отозвалась Ольга. – Я тебе только что сказала: заканчивай с этим делом. Да что я тебе объясняю? – неожиданно вспылила и она. – Я вообще не должна с тобой разговаривать!

Глеб посмотрел на нее недобрым взглядом.

– Продолжай, – обронил он.

– Ты похитил улику из хранилища!

– Потише.

– Подделал удостоверение!

– Потише!

Ольга осеклась. Глеб посмотрел на нее исподлобья и негромко произнес:

– Но ты ведь никому об этом не расскажешь, верно?

– Если ты не прекратишь копаться в этом деле, я вынуждена буду рассказать.

Корсак недоверчиво хмыкнул.

– Ты, наверное, шутишь? Мы ведь с тобой друзья. А на друзей нельзя ка́пать.

– Мы не друзья, Глеб, – отчеканила Ольга. – Мы с тобой переспали, и это было ошибкой.

– Вот как?

– Да. Именно так.

– Гм… – Он поскреб ногтями пластырь на щеке. – Неожиданный поворот. А я уж думал, что научился разбираться в людях.

– Мне плевать, что ты думал! Повторяю тебе: если ты не прекратишь совать свой нос в это дело, я тебя закрою. Причем надолго.

Глеб сделал над собой усилие и заговорил спокойным, даже добродушным голосом:

– Я хочу разобраться в том, что происходит, только и всего.

– Я понимаю. Я тоже хотела бы разобраться, но мы не всегда поступаем так, как нам нравится.

Глеб посмотрел ей в глаза.

– Ты позволишь мне продолжить?

– А у этой истории есть продолжение? – с вызовом уточнила она.

– Есть, – сказал Глеб. – Ледяной убийца – один из братьев Живаго.

– Чушь. Ты читал заметку – там написано, что оба брата были на полярной станции и там же погибли.

– Возможно, один из них выжил.

Ольга прищурила холодные, насмешливые глаза:

– А может, выжили оба?

– Вполне допускаю, – спокойно ответил Глеб.

– Тогда где второй? Чем он занимается?

Неожиданно глаза Корсака сверкнули.

– Вопрос в точку, – сказал он. – Если второй брат жив и если он равноценен первому, то за ним тоже должен тянуться шлейф загадочных преступлений.

– Глупости, – сказала Ольга. – Если это так, то где братья Живаго были двадцать два года? Почему убийства возобновились только сейчас?

– Этого я не знаю, – вынужден был признать Глеб. – Но обязательно узнаю.

Твердохлебова вздохнула:

– Что же, я тебя предупредила. Если мне позвонят из ФСБ и попросят рассказать обо всем, что здесь произошло – я ничего не стану скрывать. Прощай, Глеб!

Капитан Твердохлебова повернулась и зашагала к машине. Глеб проводил ее долгим, задумчивым взглядом. Затем достал из кармана телефон и набрал нужный номер.

– Здравствуй, это опять я! – сказал он в трубку. – Мне нужно, чтобы ты просмотрел полицейские сводки за последнюю неделю… Нет, не те, которые предъявляют общественности. Мне нужны сводки, предназначенные сугубо для служебного пользования…

Ему снова было плохо. Он готов был закричать от боли и разочарования, но из горла его вырывался только стон. Он не сделал того, что был должен. А ведь цель была так близка!

Он шел вдоль дороги, покачиваясь и шарахаясь от встречных собак, которых в этом районе было на удивление много. А может быть, они чуяли его приближение издалека и сбегались к дороге от всех окрестных помоек?.. Он был для них странным чужаком. Но что они чуяли? Его ярость? А может быть, его боль?

Псы не делали попыток напасть и держались на приличном расстоянии. Они лишь поворачивали головы и внимательно следили за его передвижением. Иногда до его чуткого слуха доносилось их глухое, недовольное рычание.

Он прошел мимо строительной площадки и вышел на пустырь. Потом пустырь кончился, а он все шел своей неверной походкой. Силы были на исходе. Нужно было найти место для отдыха.

Остановившись возле куска бетонного забора, он поднял к лицу правую руку и осмотрел ее. Мышцы болезненно вибрировали под кожей, суставы на искривленных пальцах распухли и готовы были взорваться.

Где-то далеко снова завыла полицейская сирена. Он вздрогнул, опустил руку и двинулся дальше. Вой стремительно приближался, полицейская машина нагоняла его, но прятаться было уже поздно – те, кто был в машине, заметили бы его маневр. Он попытался выровнять походку.

Машина пронеслась мимо, обдав его облаком снежной пыли, которая осела у него на щеке. На миг он перестал чувствовать боль. Тогда он снова остановился, зачерпнул пригоршню снега и погрузил в нее пылающее лицо. Некоторое время он стоял неподвижно, наслаждаясь живительным холодом. Но снег быстро растаял, вытек меж пальцами водой, и по мышцам снова пробежали судороги.

Во внутреннем кармане куртки лежала последняя ампула. Нужно было сделать укол, но после укола ему был необходим покой. Хотя бы час покоя.

Надо найти надежное укрытие, затаиться и отсидеться там.

Он побрел дальше.

Снова начался жилой квартал с огромными многоэтажными домами. Он свернул с заснеженного тротуара на тропинку, ведущую во двор дома. У крайнего подъезда стоял, переминаясь с ноги на ногу, человек и жал пальцем на кнопки домофона.

Он двинулся к подъезду. Остановился в нескольких шагах от человека и затих, боясь спугнуть удачу. Из динамика донесся тихий писк, и тяжелая дверь подъезда приоткрылась. Мужчина взялся за ручку, рванул дверь на себя и быстро скользнул внутрь, спасаясь от ужасного холода.

Дверь на миг замерла, а потом стала медленно закрываться. И тогда он сорвался с места и побежал к подъезду. Каждое движение приносило ему страшную боль, икры были сведены судорогами, ступни подворачивались и не слушались, но он бежал – так быстро, как только мог.

Дверь почти закрылась, когда он подскочил к ней и с размаху сунул ногу в щель. Схватился за ручку, потянул на себя, превозмогая боль в сведенных судорогой пальцах, и протиснулся в щель.

В лицо пахнуло теплом. Он покачнулся и едва не упал, но успел схватиться за перила. На площадке первого этажа с грохотом распахнулись створки лифта. Он подождал, пока они закрывались, и лифт, гудя и дребезжа, повез мужчину наверх.