От ее крика лошади шарахнулись, и девушка — неуклюжая кукла с черной обвисшей вуалью — упала в грязь.

Ли развернула вороного обратно. Надо растоптать эту несчастную! Но все же она сдержала лошадь.

— Надеюсь, ты околеешь тут.

Девушка лежала в грязи, рыдая. Ли повернула лошадь и подъехала к Сеньору. Он встревоженно посмотрел на нее.

— Ли, — сказал он, мотая головой, — я…

Она наклонилась в седле. Ее губы остановили его признание. Она держала его руками за плечи и крепко целовала, как будто могла втянуть его в себя и снова сделать невредимым.

Эс-Ти поднял руки, словно собираясь ее оттолкнуть. Но Ли не дала ему сделать это: схватила его руки и прижала к себе.

— Ты жив, — шептала она в тепло его рта. — Только это и важно.

Прижавшись ладонями к его щекам, снова поцеловала его. Его руки нерешительно легли ей на талию.

Серый шагнул ближе. Губы Сеньора дрогнули. Он ответил на ее поцелуй, смешав холод с теплом.

Эс-Ти чуть отпрянул назад и посмотрел на нее из-под своих золотых ресниц.

— Ли.

Она сжала его плечи.

— Все будет в порядке. Я… я приготовлю порошок.

Ли прижала кулак к своему сердцу, потом приставила кулак к его груди.

— Ты и я, — сказала она медленно и четко. — Вместе.

Брови его удивленно поднялись.

— Ты и я? — В голосе его слышалась взволнованная хрипотца.

Она кивнула и улыбнулась, потому что он понял.

Эс-Ти осторожно наклонился к ней и коснулся губами уголков ее рта. Этот жест был как вопрос, и она ответила, отдав себя всю поцелую. Его руки запутались в ее волосах. Он целовал ее щеки и глаза, наслаждался ее губами, и прикосновение его было манящим и сладостным.

— Ли, — прошептал он у ее виска. — Я слышу.

Его улыбка стала прежней, весело-озорной и заигрывающей.

— Я пытался сказать тебе. Но ты была… рассеянна.

— Ты солгал. Ты солгал мне!

— Ну, не совсем так… Ли, подожди, подожди только минутку, черт тебя побери… ой!

Он отпрянул от ее удара.

— Почему ты не сказал мне? Почему ты допустил, чтобы я в это поверила хоть на одну минуту?

— Не знаю.

— Ты не знаешь! — Голос ее дрожал. — Не знаешь!

— Ну хорошо! Я не хотел тебе говорить. Я не хочу ничего тебе говорить. Какого черта ты здесь? Ты должна была ждать меня в Рае!

— Не думал же ты, что я правда останусь там! Ждать у моря погоды?

За ее спиной плакала девушка. Ли повернулась в седле, наблюдая, как она медленно поднимается, облепленная грязью.

— Вон там — постоялый двор «Двойной эль». Можешь идти пешком. — Ли указала на юг.

Эс-Ти спешился, направился к плачущей девушке, поднял ее с колен. Она упала ему в объятия, всхлипывая и прижимаясь к нему.

— Вы правда слышите? Вы поправились?

— Слышу.

— Благодарение Богу! — прорыдала она. — Слава Богу, слава Богу!

— Прекрати, пожалуйста. — Чуть встряхнув ее, Эс-Ти подвел ее обратно к вороному. — Залезай, — сказал он, подставляя ей руки.

— Кто это? — спросила Ли.

Он не ответил. После того как девушка плюхнулась в седло и расправила юбки, он подвел вороного к Ли.

— Леди Ли Страхан — это Голубка Мира.

— Очень приятно познакомиться, — сказала Голубка Мира, будто их представили друг другу в гостиной. Потом чуть слышно ахнула: — Страхан? Вы не… не из Сильверинга?

— Да, Сильверинг принадлежит мне. Я намерена получить его обратно!

— Господин Джейми умеет заставить сделать такое, что и не хочешь. Что-то ужасное.

— Может, и умеет, — ответила Ли, бросив на нее холодный взгляд, — если человек настолько жалок и слаб, что позволяет ему это.

Голубка Мира содрогнулась и заплакала.

Эс-Ти схватил в горсть гриву серого негодяя и снова сел верхом, ведя за собой вороного.

— Она одна из них? — Ли взглянула в сторону Голубки Мира. — Одна из его жертв?

— Теперь уже нет.

Ли скептически выдохнула.

— Это правда! — воскликнула Голубка. — Я молилась и молилась, и слепота спала с меня. Господин Джейми все же не смог сделать чуда, он не смог превратить кислоту в воду. Мистер Бартлетт знал. С самого начала это знал. Но теперь вы можете слышать.

— Этот человек — шарлатан. Разве ты этого не видишь, Голубка? Он все это заранее спланировал. Я не собирался устроить ему удобное «чудо».

— Но кислота…

— В кувшинчике была всего лишь ледяная вода. Кислота у него была где-то еще — может, в рукаве. Я бы этому не удивился.

Голубка удивленно уставилась на него.

— Но тогда… Вам вовсе и не было плохо! Все это время вы могли слышать! А Честь, Нежная Гармония и я так о вас заботились! Прошло целых пять дней, а вы нам ничего и не сказали. Это не по-доброму — не сказать мне! Я думала — это моя вина. Я думала, мне не хватило веры для чуда.

— Не по-доброму! — яростно вскричала Ли. — Не по-доброму?! Как можно винить его за то, что он ничего не сказал тебе? Почему он должен был доверять тебе?

— Он мог доверять мне!

— Доверить тебе свою жизнь? Это не детская игра — пытаться провести сумасшедшего святошу в его собственном логове! Неужели ты думаешь, твой драгоценный господин Джейми не знал, что он может слышать? Что это обман, чтобы разоблачить его? Неужели ты думаешь, что он мог спустить это ему с рук, не попытавшись отомстить? Бессмысленные дурочки — все вы! Что, попытаешься отрицать это? — взвилась Ли.

— Я бы не сделала мистеру Бартлетту ничего дурного.

— Только налила ему в ухо кислоту!

— Мистер Джейми меня околдовал! А потом, это ведь была не кислота, разве не так? Это была просто вода. Так что, может быть, мое чудо все-таки совершилось!

Ли отвернулась, не находя слов. Хотелось бросить Голубку Мира обратно в грязь, но что пользы от этого?

— Ты выбрался оттуда невредимым. Остальное не важно.

— О нет. Самое важное — я собираюсь уничтожить этого ублюдка и сделаю это.

В Небесном Прибежище мужчины спали в своей единственной спальне; женщины располагались в комнатах тех домов, что выстроились вдоль улицы. Многие допоздна не ложились, молясь о душе Голубки Мира. Господин Джейми каждый день поминал ее в проповеди и плакал. Просил их простить ее слабость, но никогда не упоминал о мистере Бартлетте. Все понимали, не следует думать о нем.