— Зачем? — Вартак казался совсем сбитым с толку. — Зачем будить?

— Как — зачем! — засмеялся Артем. — Я бы подумал, что ты нагадил в постели. Вспомни, я еще толкнул тебя, чтобы ты не храпел, и ты упал на пол. Дерьма там не было. Это кто-то под утро нагадил.

Вартак сжал кулаки.

— Ну найду я этого шутника, я ему покажу. — Он виновато улыбнулся. — Прости, Артам, что я на тебя подумал. Ребята говорят, ты мстишь мне за то, что я над тобой постоянно подшучиваю.

— Вартак, Вартак… — укоризненно покачал головой Артем. — Я разве над кем когда шутил?

— Нет.

— Ну вот. С чего бы мне сейчас мстить тебе и над тобой потешаться?

— Прости, друг. — Толстяк проникся словами Артема. — Дай я тебя обниму.

Он раскрыл объятия, но Артем отскочил на два шага.

— Не надо, Вартак. Я не знаю, мыл ли ты руки.

Те, кто слышал их разговор, взорвались хохотом, смеялся и сам Вартак.

Вечером Артем за свинарником тренировал пальцы. К нему каждый раз приходил Сунь Вач Джин, сообщить свежие сплетни и просто пообщаться. Встреча начиналась с неизменного вопроса и такого же неизменного ответа:

— Все разминаешь?

— Разминаю, Свад.

После того как традиции были соблюдены, вступительные слова сказаны, Свад залезал на перевернутую тачку, на которой вывозили навоз из свинарника, и принимался рассказывать, что видел, что слышал, и давал свои комментарии к этому.

— Как я пошутил над Вартаком, а? — спросил он и подмигнул.

— В смысле? — удивленно приподнял бровь Артем, а потом до него дошло. — Так это ты нагадил рядом с его кроватью?

— Я, — гордо подтвердил коротышка. — За тебя мстил, брат.

С какого-то времени он стал звать Артема братом. Артем не возражал, хочет считать его братом, пусть так и будет.

— Но зачем? — Артем был так удивлен, что перестал растягивать связки на руках.

— Я же тебе уже рассказал, какой ты непонятливый. — Свад обиделся, что его такую прекрасную шутку не оценили. — Мстил за тебя.

— Поясни.

— Я слышал, как Вартак говорил с другими учениками, что ты зазнался и тебя надо проучить. Вот я его и проучил. — Сунь Вач Джин весело рассмеялся. Отсмеявшись, он стал серьезным. — Еще я слышал, как этот толстяк Трамп заставлял тебя сделать пакость Страшиле. Я ему тоже отомстил.

Теперь уже обе брови Артема взметнулись вверх. У него сразу пересохло в горле, а глаз задергался.

— И что ты ему сделал?

— В сапоги нассал и подложил записку. Ты бы слышал, как он ругался…

— Хм… А в записке что написал? — скрипучим голосом спросил Артем.

— С добрым утром! — ответил Свад и еще задорней, переливчато засмеялся. — Здесь так весело, Артем. Представляешь, какой переполох случился. На крик Трампа прибежал Страшила и пообещал найти проказника и наказать. Но как он найдет?

— Найдет. — Артем размышлял, хватит ли этого для Страшилы. — А если не найдет, то назначит виновного, — добавил он, немного подумав. Теперь он понял этот многозначительный взгляд старшего воспитателя. Часть преподавателей-магов жила здесь же, при школе. В основном холостяки. Трамп, как холостяк, жил в общежитии, в отдельно стоящем особняке, и занимал комнату на первом этаже. Выше жил Страшила со своей женой Мегерой, как называл ее дед Пантелей.

«Может, он оттого и лютовал, что ему досталась такая жена, — размышлял Артем. — Ужасно сварливая, некрасивая, худая как сушенная вобла, с неопрятными космами на голове».

Он видел ее не раз. Она ходила стремительно, словно куда-то спешила, и горе тому ученику, который не успеет сойти с ее пути. Она хватала несчастного за ухо и тащила домой. А там нужно было или переспать с ней, или идти на расправу к Страшиле. Те, кто побывал в ее руках, молчали о своем выборе, но больше на глаза ей не попадались. В общем, парочка была та еще. Единственным человеком, которого Страшила боялся, была его жена.

Артем и Свад посидели еще, поболтали и разошлись каждый по своим делам.

День проходил за днем. Артема приучали «работать» одной рукой и учителя, видя, что особого успеха в плетении заклятий одной рукой он не добился, издевались над ним, как могли. Его развитие в плетении заклятий оставалось на одном уровне. Все это время он думал, что сделать такое, чтобы эти двое от него отстали.

Каждое утро Трамп стучал в дверь Страшилы и орал, что кто-то опять нагадил ему в сапоги и когда он найдет паршивца, то снимет с него с живого кожу.

В один из вечеров Артема вызвал к себе старший воспитатель. Воспитателем он назывался непонятно почему. В школу приходили уже мужики, достигшие двадцати лет, вполне взрослые, и воспитатели выполняли функции командиров. Следили за дисциплиной, приучали к армейской жизни и наказывали беспощадно за всякую провинность.

— Значит, так, Артам, — сказал недовольный Страшила. — Хватит мочиться в сапоги Трампу. Это уже не смешно. Да и не этого я хотел.

— А я и не мочился, — спокойно ответил Артем. — Это кто-то другой.

Страшила недоверчиво посмотрел в ясные глаза парня с наивным лицом простачка, поджал губы.

— Ну тогда узнай, кто это делает.

— Как? — Артем продолжал оставаться спокойным. — Если вы не видите, кто это делает у вас под носом, как я узнаю? Все только и говорят об этом, но никто не знает. Говорят, что это вы делаете ему в отместку. Живете рядом и недолюбливаете мессира Трампа.

Страшила злобно сверкнул глазами и сухо приказал:

— Иди. Узнаешь что, сообщи мне.

Артем, почти пригибаясь под тяжелым хмурым взглядом старшего воспитателя, собрав в кулак всю свою выдержку, медленно вышел. Осторожно прикрыл за собой дверь и только тогда спокойно выдохнул. «Скорее всего, Страшила применил ментальную магию, — подумал Артем. — Иначе не объяснишь, почему мне стало так трудно дышать, двигать ногами, словно они стали ватными. — Надо со Свадом поговорить, пусть прекращает свои издевательства над Трампом».

На следующий день, к несчастью для учеников третьего года обучения, мессир Трамп вел практическое занятие. Был он хмур, как небо в дождливую осень, и мрачен, как Судный день. Смотрел на учеников так, словно выбирал, кого отправить на костер. Все ученики группы сжались под его взглядом и старались быть как можно незаметнее. Мессир поднял руку, желая указать на несчастного, кому придется сегодня отдуваться за его сапоги, и неожиданно для себя громко пустил ветры. У него глаза полезли на лоб. Он схватился за живот и замер. Через пару секунд мессир пробормотал:

— Ждите меня здесь, я скоро, — и опрометью бросился бежать за здание общежития, где находился туалет с выгребной ямой. Отхожее место для учителей было отдельным, и наряд провинившихся учеников чистил его и драил до блеска ежедневно.