Но это было не так: по тропе, известной лишь жителям джунглей, сюда шел Одинокий слон, а из-за древесного ствола на Гала и Риа смотрело чудовище, странно напоминавшее человека…

Раф предупреждающе зарычал и прижался к ногам Гала, ища у него защиты.

* * *

Одинокий слон долго ходил вокруг растоптанных им человеческих тел и по-своему, по-слоновьи, жаловался на несправедливо причиненную ему обиду, хотя только что убил много своих врагов. Но боль свою он не убил— она не хотела уснуть и отнимала у него радость от свершившейся мести. Однако понемногу его жалобу заглушал голос предков, которые, как и он, оказывались в беде. Слон затих, вслушиваясь в древний зов, потом медленно сдвинулся с места и поплыл в глубь джунглей, инстинктивно находя нужную ему тропу. Проснувшаяся в трудный час древняя память подсказывала ему, что далеко отсюда, в краю восходящего солнца, у подножья горы, окутанной туманом, есть озеро с горячей горькой водой. Она излечивает боль и возвращает слонам силы. Предки с незапамятных времен лечились в этой воде…

Слон ступал тяжело и вяло, но он все равно продвигался по джунглям быстрее, чем Гал и Риа, а сучья под его массивными ногами трещали не сильнее, чем у неосторожного человека. Время от времени слон срывал плоды и отправлял в рот, но еда не приносила ему радости. Его манило к себе далекое целительное озеро, а все иные заботы перестали существовать для него. Он больше не думал о людях, причинивших ему боль.

Ночь он продремал на тропе, утром медленно двинулся дальше, безучастный ко всему окружающему.

И вдруг он опять почувствовал запах человека.

Проснулась ярость, снова ослепила его, шаг стал легким и пружинистым, мысль о теплом озере, утоляющем боль, исчезла в подсознании, зов предков заглушила ненависть к людям.

Слон был хозяином джунглей — ни один зверь не мог соперничать с ним. Только люди осмеливались преградить ему путь. Хитрые и изворотливые, они убили его подругу и его сына, причинили ему страдания, и он ненавидел их со всей яростью, на какую был способен.

Слон вырвался из тесного колючего коридора, увидел людей и всесокрушающей глыбой ринулся на них.

* * *

Разглядев перед собой чудовище, Гал остановился, не зная, что делать. Одинокий слон был недалеко, и чудовище было рядом.

Несколько мгновений человек и горилла разглядывали друг друга. И стоя на полусогнутых ногах, ростом горилла была не ниже Гала, широкие крутые плечи свидетельствовали об огромной силе, могучие волосатые руки свисали ниже колен, бугрившееся мускулами тело покрывала густая шерсть. Мало кто из ланнов не дрогнул бы, повстречав на лесной тропе такое чудовище. Правда, в небольших, глубоко запавших глазах гориллы, поблескивавших из-под больших надбровных дуг, было скорее любопытство, чем злоба. Казалось, чудовище спрашивало: «А вы кто такие? Чего вам здесь надо?» В людях и собаке оно не видело ничего опасного для себя, но на дереве, невысоко над землей, находились самки и дети, а это обязывало самца-гориллу позаботиться об их безопасности. Он шагнул навстречу пришельцам, оскалил пасть с мощными клыками и гулко ударил себе кулаком в грудь…

Держа наготове копье, Гал медленно отступал в сторону. Он заметил выемку в каменной глыбе — достаточно глубокую, чтобы в ней могли укрыться двое людей и собака. Сверху ее прикрывали корни гигантского дерева, причудливо огибавшие камень, — с такими корнями не справится никакой слон.

Гал метнулся к убежищу, увлекая за собой Риа. В этой дыре под деревом они рисковали нарваться на змей, но иного выхода у них не было.

Потеряв людей из виду, слон на мгновенье замешкался, увидев перед собой гориллу. Она была похожа и не похожа на людей, скрывшихся неведомо куда. Их изворотливость распалила у него гнев. Слон ринулся вперед.

Горилла не дрогнула перед ним — она сама пошла навстречу слону!

Это был неравный поединок: по своим размерам слон слишком превосходил гориллу. Бивни угрожающе нацелились на нее, хобот изогнулся, мощная нога уже поднималась, чтобы превратить гориллу в кровавое месиво, но горилла поймала хобот, резко дернула, и слон с пронзительным воплем ткнулся в землю.

Появились — Гал и Риа даже не заметили как! — самки-гориллы и принялись за разрушительную работу. Они выдрали у слона бивни, как выворачивают из земли деревцо — вместе с корнями и землей.

Лесные чудовища победили Одинокого слона!

Гал, Риа и Раф поспешили прочь.

* * *

Много дней они брели по джунглям. Все здесь — дебри, полумрак, полчища насекомых, гнилостные запахи — подавляло своей неодолимостью, и беглецам уже казалось, что они никогда не выберутся отсюда.

Однажды удав оплел тело Гала — Гал успел рукой сдавить ему голову. Чем закончилась бы эта борьба, неизвестно, если бы не Риа и Раф. Они помогли Галу победить удава, но борьба стоила им всех сил. Выбрав поудобнее место, они соорудили себе укрытие и отдыхали здесь у костра ночь, день и еще ночь.

Здесь они случайно обнаружили траву, отпугивающую москитов, и не замедлили нарвать себе по пучку, с которым не расставались ни днем, ни ночью. В джунглях им сразу стало легче: терпкий запах травы защитил их от многих насекомых.

Гал и Риа опять двигались вдоль ручья — теперь вниз по течению, — не зная, куда он их приведет.

Горилл они больше не видели. Из крупных хищников им встречались только леопарды. Напасть на людей и собаку пятнистые звери не решались, зато их постоянной добычей здесь были обезьяны. Люди вызывали у обезьян любопытство, и безобидные древесные жители нередко сопровождали их, по-своему скрашивая им путь.

Ручей ширился, вбирал в себя другие ручьи, становился глубже, и тогда Гал и Риа подумали о плавучем доме, который однажды уже служил им надежным кровом. Они решили построить новый плавучий дом — тогда им не надо будет продираться сквозь заросли, натыкаясь на колючки и рискуя стать жертвой ядовитых муравьев, пауков, гусениц и змей.

Гал и Риа принялись за дело. Нарезать бамбука, подсушить его и связать в плот особого труда не представляло. Им потребовалось не так уж много дней, чтобы закончить все работы. На плоту установили шалаш из гибких ветвей. Шалаш накрыли пальмовыми листьями, поверх плотовых бревен уложили настил-плетень, по краям возвели ограждение из лиан — от этого на плоту стало уютнее.

Переселившись в плавучий дом, они опять почувствовали себя в безопасности. Джунгли больше не страшили их: плот давал им пристанище и днем, и ночью. Не тревожились они и о пище. Не покидая плавучего дома,