И она там же, в машине, призналась, что он – лучший из всех ее мужчин.

Конечно, сперва он рассмеялся. Затем он внимательно посмотрел на нее, загорелое лицо нахмурилось, он загнал машину на обочину и начал допрос.

Надо сказать, и по прошествии нескольких лет Даветт считала, что справилась идеальным образом.

Он знает его?

Кого?

Другого парня.

Ну, некоторых он знает.

Некоторых? Их больше одного?

В общем, да.

И кто они?

Дейл, ну я ведь не могу так запросто сказать…

Сколько их?

Сколько? Ну какая разница!

Ей доставляло изощренное удовольствие терзать его гордыню. И она выдержала добрых полчаса и в конце концов позволила вырвать жуткую правду. Ах, где-то между дюжиной и полутора десятками.

Тогда он наклонился над ней, открыл пассажирскую дверь и приказал убираться. Отчаянно пытаясь сохранить серьезность на лице, Даветт послушно выбралась наружу и стояла, опустив голову и сцепив руки, пока машина не взвизгнула покрышками и не умчалась в ночь.

И как же Даветт хихикала по пути домой!

В самом деле, идеальное решение проблемы. Гордыня не позволит ему рассказать остальным, а если и расскажет, никто не поверит грязным слухам о принцессе Даветт. А самое замечательное – она никогда больше не услышит о Дейле Бойджоке.

Она и не слышала – целых четыре года. До сегодняшнего вечера. Но будущее выглядело мрачно. После четырех лет в университете «Лиги плюща» Дейл набрался житейской мудрости. Даветт поняла с первого же взгляда на его лицо. Его настойчивость в попытках затянуть на тет-а-тет значила лишь одно: он собрался, помоги ему Господи, простить ее.

А как вынести это с серьезным лицом, Даветт не представляла.

Значит, нужно заблаговременно удрать.

– Дейл, извини, я отлучусь на минутку, – сладко пропела она и убежала.

Так она и оказалась на террасе в металлическом кресле за огромным растением. И там Даветт услышала Голос.

Он не был глубоким, богатым, мелодичным. Суховатый слабоватый тенорок. Но такой гладкий! Чистый и ясный, он пробивался сквозь все остальные голоса, пронизывал их. Даветт уже несколько минут, проведенных в «дейлоубежище», слышала разговор неподалеку, но не прислушивалась. А теперь, после Голоса, – прислушалась.

Разговаривали про секс, про разницу между мужчинами и женщинами, про их нужды. Про то, чего женщины хотят и жаждут и намереваются получить: расслабление и забвение, тщеславие, пенетрацию…

Даветт запнулась, посмотрела на лица людей вокруг… на такое близкое лицо Феликса. Добрый, заботливый, но такой пронзительный взгляд…

Стоит рассказать им? Или нет?

Феликс приказал все, без утайки. Но как? О том сладком, порнографически-запретном…

Она не представляла, как сможет рассказать о своих ощущениях там, на террасе, когда слушала жуткие грязные слова, ползущие сквозь ночь, окружающие, поглаживающие, подталкивающие. Невозможно сальные, похабные, заставляющие представить все воочию. Все остальные голоса смолкли, слышался лишь Он, наполнявший пространство сумасшедшей энергией, возбуждающий. Она не верила своим ушам. Никто и никогда не говорил такого в ее присутствии. Конечно, эти слова она знала – да их знает уже любая школьница. Но услышать их так, ночью, чувствовать их летящими к себе…

Так эротично. Живо. Ясно. И так хорошо понимать их…

Он говорил о леди и шлюхах, о разнице между ними и о том, что настоящая леди должна быть и тем и другим. О том, что настоящий мужчина должен знать, что делать со своей леди за дверями спальни: освободить от ее социальной маски, раскрепостить, сделать из статс-дамы служанкой, дать шанс пресмыкаться, быть униженной – и сиять.

Она не понимала, отчего эти слова так действуют на нее. Но они по-настоящему действовали. Она трепетала, сидя на самом краешке кресла, часто и быстро дышала, вздрагивала. Она понимала их смысл, понимала, что значит окунуться в экстаз, в забвение. А Голос все продолжал, сплетал картины и образы. Кожа Даветт чуть не светилась, пальцы стиснулись, бедра разошлись сами собой, готовые принять…

Боже мой! Что происходит?

Нет, она не рассказала Команде все подробности. Даветт пригладила их, перескочила и поймала себя на том, что не смотрит в глаза, и потому заставила себя посмотреть. Его взгляд был тверд и холоден. Он понял, что она многое опустила.

И понял, что именно.

И когда она уже решила, что не может вынести, события обрушились лавиной, закрутились вокруг нее, и жизнь начала хромать на обе ноги…

Ее душа корчилась в тисках.

Голос на время умолк. Даветт тут же вскочила и кинулась прочь от безумия и душной тяжести, оставленной тишиной, шагнула за кадку с растением к стеклянной двери в библиотеку. Ха, еще немного, и все получится. Шаг за шагом, за дверь, и никто не увидит и не узнает, что Даветт была здесь.

Но вдруг зазвучал другой голос, который Даветт давным-давно знала, – и она не смогла удержаться. Она повернулась на ходу, не туда наклонилась, ударилась о жуткое растение. Ветки врезались в левое плечо, листья посыпались во все стороны. А когда Даветт наконец смогла сдвинуть ноги и выпрямиться, расплескав вино, на нее уже удивленно смотрели. Она снова услышала знакомый голос:

– Даветт!

Она посмотрела – и узнала Китти. А с ней и других девушек, подружек детства. Пэтти, Дебра… о Боже! Как неловко. И не только потому, что Даветт проломилась сквозь куст. Какие выражения на их лицах! Экстаз, дремотное счастье – и похоть. Они раскраснелись, потому что тоже слушали Голос, они тяжело дышали, груди вздымались. Даветт поняла, что раскраснелась, как и они.

Ох, боже, боже мой! Если тут Китти, это значит…

– Даветт, – сказала Китти. – Ты помнишь Росса Стюрта?

И вот он глядит сверху вниз, черные кудри, кожа белая как слоновая кость, черные бездонные глаза. Он взял ее руку в свою, криво, хитро ухмыльнулся:

– Даветт! Как часто я думал о тебе!

И в ее голове будто отключили свет. Она обомлела.

Она не сразу выяснила, что случилось потом. Наверное, Росс подхватил ее и не дал упасть.

И хотя она отключилась всего на долю секунды, успел привидеться показавшийся бесконечным кошмар. Даветт бежала по темным сырым коридорам, жуткому лабиринту, а следом кто-то быстро шел и смеялся. Она не видела преследующего, но знала: это Росс Стюарт.

Когда она очнулась, то еще не коснулась пола. Росс Стюарт держал ее на руках и впился взглядом в ее лицо. Она запаниковала, замолотила кулаками по его рукам и груди, завизжала.

И опомнилась от звука своего голоса.

– Даветт, милая, – проворковала Китти за спиной.