«Правда».

В таком случае ей нечего было сказать о преследователях. «Если кто-то требует от вас информацию, – говорил Мустеф, – вы всегда можете определить максимум, которым хотите поделиться. Разжечь его гнев и смотреть, как он раскрывает свои тайны».

– Я могу дать вам несколько советов, – заявила она, не медля. – Ваша стратегия плоха, принц. Если есть люди, которые преследуют меня, сейчас нет смысла говорить вам об этом.

– Тогда я вас убью.

– Так сделайте это, – съязвила она, ни на секунду не поверив в его блеф. – Перережьте мне горло.

– Не раньше, чем вы расскажете, кто ваши преследователи.

Она вскинула подбородок, все больше обнажая горло.

– Я говорила: меня никто не преследует. – «Правда, правда». – Так что вы можете либо убить меня, либо освободить.

Ни голос Мерика, ни его кинжал не дрогнули.

– Почему тогда вас преследовали каравенцы?

Плечи монахини застыли под взглядом Сафи.

– Я понятия не имею, но вы могли бы спросить у каравенки, которая находится здесь. Она, кажется, знает.

– Она не знает, – отрезал Мерик.

«Это правда», – подтвердило ее колдовство.

Монахиня оглянулась, ее взгляд был таким же непреклонным, как и взгляд Сафи.

– Вам не мешало бы обращаться ко мне должным образом. Я Иврена, сестра короля Серафина, властителя Нубревены.

А вот это была полезная информация. Сафи пыталась сохранить невозмутимость, как это всегда делала Ноэль. Нельзя позволить Мерику увидеть, что она пытается разнюхать что-то о своих противниках.

– То есть, если монахиня – сестра короля, а король – ваш отец, должно быть, она ваша тетя. Как мило.

– Я удивлен, – сказал Мерик. – Вам потребовалось так много времени, чтобы это выяснить. Даже карторранская донья должна была получить неплохое образование.

– Я никогда особо не беспокоилась о своей учебе, – парировала она. Мерик фыркнул.

Насмешка должна была застать его врасплох, и, казалось, она сильно задела его, так как он вдруг изменился в лице и убрал кинжал.

Сафи хрустнула челюстями и размяла плечи.

– Вот это была веселая стычка. Завтра в то же время?

Мерик проигнорировал ее. Свободной рукой он достал из кармана тряпку и вытер лезвие.

– На этом корабле мое слово – закон, донья. Понимаете? Ваш титул здесь ничего не значит.

Сафи кивнула, поборов жгучее желание скорчить гримасу.

– Но я готов предложить сделку.

– Слушаю.

– Я позволю вам свободно передвигаться по кораблю, если вы перестанете вести себя, как взбесившийся пес, и начнете вести себя как настоящая донья.

– Но, принц, – она опустила веки, лениво прищурившись, – мой титул ничего не значит здесь.

– Что ж, я приму это как отказ. – Мерик повернулся, словно собрался уходить.

– По рукам, – прошипела Сафи, понимая, что пора отступить. Она оттолкнула принца достаточно далеко; это был его предел. – Мы договорились. Но знайте: это кошка.

Принц нахмурился.

– Кошка?

– Если я решу быть кем-нибудь диким, это будет кошка. – Сафи обнажила зубы. – Пума, нубревенского рыбоядного подвида.

– Хм-м-м. – Мерик взялся за подбородок. – Не уверен, что слышал о существовании такого зверя. – Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его темных глаз.

Потому, когда он склонился над ней, Сафи ответила ему такой же улыбкой. Запахи сандалового дерева и лимона – Мерик явно только что искупался – перебили бесконечный запах смолы и соли. Хотя она вряд ли заметила это. Она была полностью сосредоточена на следующем шаге – на том, что она однажды уже сделала…

Первый наручник был открыт. Затем второй.

В быстром порыве, который отозвался иголками в ее ногах, Сафи бросилась через комнату к Ноэль. Прежде чем Мерик и Куллен успели схватить ее, прежде чем монахиня успела подняться, Сафи была уже возле койки и судорожно осматривала Ноэль. Ей было необходимо получить подтверждение, что монахиня-целительница действительно помогает ей.

Мерик подбежал почти сразу, но Иврена подняла руку.

– Ваша преданность достойна восхищения, – сказала она Сафи. – Но и это впустую. Ваша подруга… Ее тело слишком измучено для того, чтобы управлять сознанием, поэтому, если вы действительно хотите помочь ей, лучше приведите себя в порядок. Вы будете лишь распространять болезнь, будучи такой грязной. – Она презрительно оглядела одежду Сафи, а потом отстранила ее.

Сафи поборола желание сломать монахине руку.

– Мерик придумает, что вы можете сделать, – добавила Иврена, когда Сафи поднялась на ноги.

– Адмирал Нихар, тетя, – отозвался принц, следуя к дверному проему. – Во всяком случае, пока мы в море.

– Вот как? – ответила монахиня спокойно. – В таком случае для вас я монахиня Иврена. Во всяком случае, пока мы в море.

Сафи успела увидеть кислое выражение лица Мерика, прежде чем принц выскочил за дверь. Посмеиваясь про себя, она побрела следом.

* * *

Подниматься по лестнице было труднее, чем Сафи предполагала, учитывая боль во всем теле и неумолимый натиск утреннего солнца. Щурясь, она вышла на выскобленную палубу. Мерик и его первый помощник были так увлечены беседой, что, казалось, не замечали, идет ли за ними Сафи.

Может ли она идти за ними? Вряд ли.

Ее конечности онемели от бездействия, и как только она делала шаг по палубе, дерево начинало стонать и уходить из-под ног.

Пошатываясь, она приложила руку ко лбу и стала осматриваться. На востоке скалистая линия отделила серо-зеленое море от безоблачного неба, а на севере за ними следовали четыре корабля, каждый с таким же длинным носом, тремя мачтами и моряками в военной форме.

Сафи шла мимо матросов. Они драили доски, суетились возле оснастки, поднимали такелаж – все под хриплые крики хромого пожилого мужчины. Некоторые останавливались, чтобы поприветствовать своего принца, но не все. Один человек привлек внимание Сафи, сплюнув ей под ноги.

– Мерзкая подружка матци, – пробормотал он.

Сафи лишь усмехнулась, решив, что запомнит его лицо с квадратным подбородком.

Вскоре она очутилась на корме – она насчитала тридцать шагов – и ступила в желанную тень от шканцев. Мерик открыл дверь, бормоча что-то Куллену. Затем первый помощник отдал честь и двинулся обратно. Уходя, он с неожиданной силой повысил голос:

– Разве я не приказал тебе конопатить, Лири? Живее!

– Поторопитесь, – сказал Мерик Сафи, уже исчезая в каюте капитана.

И Сафи поторопилась. В ушах стоял звон от окрика Куллена, а глаза после яркого солнца почти ничего не различали в сумраке. Она остановилась в дверях, в оборонительной позиции, пока не проступили очертания комнаты.