— Не зря меня все-таки в психушке держали…

Вновь послышалось урчание в животе, словно подтверждение ее слов.

— Пойду поем, — сказала она и улыбнулась, как будто эта идея решала все ее проблемы.

Но на кухне ждало так и не состоявшееся чаепитие, потому что пару часов назад Лана пыталась напоить гостей чаем, в надежде заткнуть Лизу ее же тортом. Но та дождалась, когда перед ней поставят чашку с молочным улуном, и заявила, что будет кофе. Потом выяснилось, что Лиза пьет только растворимый кофе, потому что в нем кофеина больше! И если тогда нельзя было макнуть Лизу лицом в торт, то сейчас уже поздно — Лана собрала со стола разложенные по тарелкам кусочки и один за другим вместе с коробкой бросила в мусорный мешок. Легче не стало, но опускаться до битья посуды не хотелось, да и на кухню Лана пришла, чтобы поесть. Она ведь еще даже не завтракала!

Холодильник встретил ее изумительной пустотой, напоминая про взятый Яном листок со списком продуктов. Заботливый старший братец, чтоб его! Ладно, потом купит, а готовить все равно лень. Но если так лениться постоянно и есть в кафе, то никаких денег не хватит. Особенно если не работать, как Лана сейчас. Конечно, видео-блогинг приносил неплохой доход, но последние пару месяцев ничего не снималось, а потому и не выкладывалось в сеть. Был еще вариант взять деньги у матери или Петра Евгеньевича, но вновь становиться зависимой от кого бы то ни было не хотелось.

— Поем, а потом обязательно сниму новый видос! — торжественно пообещала себе Лана, вытаскивая из заначки банковскую карточку, куда откладывала деньги на подобный случай. — И разыграю еще что-нибудь в честь возвращения! Правда, чтобы разыграть что-нибудь ненужное, надо это что-то купить, а денег, как известно, нет… Творцов что ли напрячь? Может Сеню?

«Прощайся, короче, со своим хранителем…»

Лана, вздрогнув, резко захлопнула сумку, привычным жестом закинула ее за плечо. Нет, Сеня, кажется, думает, что она специально подкатывает к Дэну, пытаясь отбить его у своей единственной подруги. Обидно, но ведь его шутки не родились на ровном месте, и Лана, хоть и не специально, слишком многое себе позволяет.

«Эх, Мила, почему ты ни разу не поставила меня на место? Ты же была в своем праве!»

Тишина ответила заработавшим холодильником. Лана вздохнула и, выйдя из квартиры, закрыла дверь на ключ. По лестнице спустилась пешком, думая на ходу, чего же съесть, отметая одну идею за другой. То чересчур дорого, это на голодный желудок нельзя, а пиццу можно было и домой заказать… В итоге решила, что в первой попавшейся по пути кафешке и поест, даже если это будет Макдональдс.

Поздоровавшись со старшей по подъезду, встреченной у дверей, Лана вышла на улицу и поежилась от пронзительного холодного ветра.

«Надо было выйти на балкон и проверить!» — запоздало подумала она и услышала, как со стоянки напротив парадной ей сигналят.

Присмотревшись, она узнала в водителе Сергея и, нахмурившись, пошла к нему.

— День добрый, — поздоровалась Лана. — Вас Петр Евгеньевич прислал?

— Привет-привет, — Сергей широко улыбнулся и открыл дверь на пассажирское место. — Дежурю, — пояснил он, — а тут смотрю, ты выходишь, в город собралась. Ну и решил подвезти — погода-то нелетная, а за тобой все равно следить.

— Ясно, — кивнула Лана и без лишних разбирательств села в машину.

— Куда поедем?

— Куда-нибудь, где кормят прилично, но не слишком дорого. А сам Петр Евгеньевич сейчас где?

— Дома, — вздохнув, Сергей завел машину и стал осторожно выезжать со стоянки. — С женой вчера разругался. Она в Европу укатила, а он теперь пьет сидит, тоскует.

С женой Петр Евгеньевич не ругался уже очень давно. Она его даже за Лану после ДНК-экспертизы пилить перестала, а тут вдруг ссора.

— А что случилось? — удивилась Лана, помня, что Сергей любил потрепаться на разрешенные начальством темы.

— Так Василь Ильич вчера заезжал, «Весту» вернул. Ну и посидели в кабинете у Петра Евгеньевича за коньяком. А Тамара Александровна когда зашла спросить, что на ужин заказать, пистолет-то и увидела. У нее аж сердце прихватило, пришлось Людмилу Петровну срочно вызывать. Как Тамару Александровну подлечили, так она скандал устроила. Думала, Петр Евгеньевич опять кого-то из «Весты» убил и придется дело заминать, как с твоим… — на последних словах Сергей запнулся и, сглотнув образовавшийся в горле ком, быстро добавил: — как со своим деловым партнером. Ну, знаешь же, что тут в девяностые было.

Он заискивающе улыбнулся, надеясь, что Лана ничего не заметила, но она заметила.

— Моим кем? — сухо спросила она, продолжая смотреть на дорогу, в то время как Сергей не сводил с нее взгляда.

— Да оговорился, — попытался отмахнуться он. — Своим же, своим.

— А когда?

— Ну так в девяностые… — начал было Сергей, а потом вдруг резко перестроился в крайний ряд и, прижавшись к обочине, остановил машину. — Отца твоего! И что? Будешь теперь из-за алкоголика, чуть не испортившего жизнь тебе с братишкой и матерью ругаться с человеком, который тебя как родную дочь вырастил?!

Лана молчала, уставившись на свои руки. Нет, они не дрожали, ничего в ней не откликнулось на новость, что отца на самом деле убил Петр Евгеньевич. Наоборот, пришло успокоение, что Петр Евгеньевич не убил Его, с каждым днем становящегося все более нереальным, подмененный перепиской с Калки и страхом перед Дэном. Как можно забыть о том, по кому до сих пор так больно сжимается сердца?

«Кем же ты был, а? И почему я уверена, что погубила тебя?»

В виски ударило знакомой ноющей болью, но прежде чем новое видение заполонило сознание, Сергей примиряюще положил руку на плечо Ланы и сказал:

— Не хотел прошлое ворошить, да язык мой — враг мой. Ты же обычно букой на заднее сиденье усядешься, уши заткнешь и не докричаться. Эх… Я ведь там был тогда — на выстрел прибежал. Петр Евгеньевич «Весту» бросил, тебя за плечи тянет, а ты, как в той "Репке", вцепилась в отца и ревешь. Я тогда еще удивился: алкоголик, мать синяки замазывать замучилась, старшенький пацан вообще в реанимацию с побоями угодил, а ты заливалась слезами как по настоящему человеку… Он же, Петр Евгеньевич, помочь вам хотел. Как мог…

Лана молчала. Смерть отца и события перед ней она не помнила, и этот провал в памяти был похож на забвение воспоминаний о возлюбленном, как будто их у нее украл один и тот же человек. Петр Евгеньевич? Не похоже, иначе бы творцы не делали акцент на безродности Милы, а они делали — Лана еще на вечеринке заметила. Хотя теперь стало понятно, чего он с ней возится — совесть гложет. Было бы из-за чего… А может и было? Отец пил лишь последние два года своей жизни, руки стал распускать последние полгода, по крайней мере, Яна до этого не бил. Остальное Лана помнила плохо, потому что была маленькой. Ничего не помнит, зато страдать умеет, не задумываясь ни о чем.

В животе заурчало, и Сергей, словно это он был голодным, оживился.