– Верно, но это не снимает с него подозрений.

– Разумеется, нет. Но если там действительно что-то не так, я бы скорее заподозрила мать. Вот у кого крыша явно не на месте.

– В каком смысле?

– Начнем с того, что она тоже практически не разговаривает. Я не заметила между ней и ребенком, равно как между ней и мужем, никакого общения. Она просто сидит молча, погруженная в свой собственный мир.

– Алкоголичка?

– Вряд ли, хотя кто знает? А может, сидит на антидепрессантах, причем вполне легально. Вдруг ей прописан какой-нибудь нейролептик, который помогает ей справляться с утратой сына?

– И давно он умер?

– Года три назад.

– Хм, по идее, к этому времени она уже должна была прийти в себя. Впрочем, никогда не знаешь, что сделает с человеком горе. Особенно когда речь идет о смерти собственного ребенка.

– Если бы ты видел ее, – продолжила Алекс, – ты бы подумал, что она только что восстала из гроба. Клянусь богом, она такая бледная и худющая, как будто ничего не ест и не выходит из дома!

– Анорексия? Агорафобия?

– Возможно, и то и другое. Отилия, хотя и мала ростом для своего возраста, но, по крайней мере, по ней не скажешь, что она недоедает. Да и цвет лица у нее неплохой, значит, она все-таки бывает на свежем воздухе. Более того, я пару месяцев назад видела ее на прогулке в парке. – Алекс глубоко вздохнула, вспомнив, как запала тогда ей в душу эта маленькая девочка. Вот и сейчас с Алекс происходит то же самое. Как будто судьба свела их вместе, и Алекс не могла ни сопротивляться этому, ни найти объяснение. – Думаю, мне нужно будет поговорить с матерью наедине, – сказала она. – Уэйд не давал ей вставить даже слово. Впрочем, она и сама не пыталась.

Томми посмотрел на часы.

– Сейчас уже поздно браться за бумажки, – сказал он. – На твоем месте я бы отправился домой и постарался отвлечься. Отчет подождет до завтра.

Он был прав. Алекс, словно гребешком, пробежала пальцами по волосам, стараясь выбросить из головы воспоминание: личико Отилии, когда та смотрела на нее в окно спальни, ее печальные темные глаза и милые взлохмаченные кудряшки. Интересно, она все еще стоит там, глядя на мир, которому даже не принадлежит? Нет, конечно же, что за глупая мысль! И все же что она сейчас делает? Играет одна в комнате со своим верным медвежонком Ботиком? Пьет чай? Алекс не решалась отпускать свои мысли в том направлении, куда их упорно подталкивал внутренний голос. Пока еще рано. Вдруг она ошибается? И, видит бог, она очень хотела ошибиться.

Томми в утешающем жесте положил ей на плечо руку. Алекс подняла на него глаза, чувствуя, что вот-вот пустит слезу. В этом весь Томми! Даже когда он знал, что кто-то из его коллег слишком сильно привязался к своему подопечному, он никогда не читал нравоучений, не пугал и не раздавал советов. Он понимал: на их работе таких вещей не избежать. Да и вообще, равнодушным здесь не место.

– Все будет хорошо, – мягко произнес он. – Теперь она в твоем ведении, а значит, ей крупно повезло. Ведь если кто и может помочь этой девочке, то только ты.

Алекс слабо улыбнулась.

– Спасибо за доверие, – устало вздохнула она. – Самое ужасное состоит в том, что неизвестно, через что она может пройти, прежде чем мы что-то докажем и начнем действовать. Ты сам знаешь, сколько времени уходит на сбор доказательств, когда имеешь дело с такими людьми, как этот…

– Не будем торопиться с выводами, – предостерег ее Томми. – Сначала подготовь предварительный отчет, привлеки врачей, а там видно будет. А пока, как я уже говорил, давай-ка ты дуй домой.

– Не волнуйся, сейчас поеду. Ты только скажи мне, когда объединят наши два офиса, кого-то будут увольнять?

Томми вмиг посерьезнел.

– Не исключено, но пока точно не знаю. Однако пытаюсь выяснить. А пока – кыш отсюда! И не смей даже думать о работе, пока не придешь сюда завтра утром.

Алекс не могла не внять столь мудрому совету. Схватив сумку и груду документов, она поспешила к машине. Обычно у нее не возникало трудностей с переключением с одного дела на другое, особенно когда ее мысли были заняты предстоящим спектаклем. Но сегодня репетиции не было. Значит, вечером можно заняться отчетом, и не потому, что ей страшно потерять работу. Просто Отилия Уэйд не шла у нее из головы.

И все-таки надо отвлечься от работы и сосредоточиться на новом подопечном, потому что старая добрая Милли тоже нуждается в ее внимании. Алекс направлялась к своей бывшей соседке, в дом престарелых. Ненадолго, всего на несколько минут, потому что уже вечер. Впрочем, Милли в любом случае будет ей рада. При этой мысли Алекс и самой стало легче на душе. Она сможет снова расспросить Милли о своей матери, даже если шансы услышать от нее нечто вразумительное равны нулю. Это все равно что просить ее исполнить на Рождество фанданго[7].

Когда она приехала к Милли, та спала. Алекс какое-то время посидела рядом на тот случай, если старушка проснется. Но Милли так и не проснулась. От нечего делать Алекс несколько минут поболтала с парой других обитателей. Один из них, несмотря на ее сопротивление, вручил ей банан, а вторую она проводила в комнату, чтобы та оделась потеплее. Быстро переговорив с одной из сиделок (узнала, что Милли на следующей неделе обещала проведать племянница), Алекс вернулась в машину и проверила телефон, где ее ожидало голосовое сообщение от Габи.

«Часик-другой почесать языками», – подумала Алекс, выключая телефон. Обычно это означало, что Габи хочется излить душу, или попросить совета, или ей в голову пришла какая-то безумная идея, например, о том, как ей отпраздновать день рождения близнецов. Что бы это ни было, Алекс была рада ее увидеть. Ну а поскольку Джейсон, скорее всего, проведет этот день с детьми, вырваться в кафе за компанию с сестрой для Алекс не проблема.

Когда она позвонила Габи и та выложила все последние новости своего мирка – вдобавок к тому, о чем ей действительно хотелось поговорить, – Алекс успела припарковать свою машину рядом с машиной Джейсона. Как приятно, что он уже дома! Еще приятнее то, что им обоим сегодня вечером никуда не нужно. В кои-то веки они могут не торопясь сообразить что-то простенькое на ужин, а потом, уютно расположившись на диване, посмотреть телевизор или видео.