– Пять? – уточнил кобольд, растопыривая пятерню.

Сайрус кивнул.

– Пой-дем, – выговорил конвоир, пробираясь обратно в храм.

Сайрус постарался не отставать, насколько позволяли связанные руки. Две другие темные фигуры, к его облегчению, последовали за ним. Перебравшись через несколько балок, они оказались перед узкой брешью в стене. Пятачок перед ней был расчищен от обломков. Видимо, этим путем отряд Никодимуса готовился отступать.

– Смотри, – проскрежетал кобольд, подталкивая Сайруса к бреши.

Осторожно просунув голову в щель, Сайрус увидел узкий проулок, отделявший храм от остова соседнего здания. Извечная грязь здесь превратилась в беспорядочное месиво, а в следах ног угадывались отпечатки когтей.

Глянув вверх, Сайрус без всякого удивления различил на храмовой стене прямо над собой бледно-голубой силуэт и поспешно втянул голову. Перешептывающихся темных фигур рядом прибавилось.

– Там только один пилот, – сообщил он. – Но сидит прямо над проломом. Возможно, держит змея. Стоит нам высунуться, как он обрушит змея, и тот нас либо расплющит, либо разрежет на части, смотря как отредактирован.

– Значит, над проулком только один? – уточнил Никодимус.

– Да. Зато хорошо замаскирован. Будь я командиром операции, тоже посадил бы здесь кого-нибудь одного. Проулок слишком узкий и длинный, убегать по нему далеко, этот одиночка сто раз успеет вызвать подмогу.

– Отойдите, Сайрус, – велел Никодимус и произнес несколько гортанных слов на кобольдском. – Изгарь побудет с вами, пока я вылезу и разберусь с этим вашим единственным иерофантом. Если окажется, что он там не один, Изгарь позаботится о том, чтобы вы умерли раньше меня. Ничего не хотите добавить, пока не поздно?

– Я не вру, – шепнул Сайрус. Две грубые руки оттащили его подальше в темноту, а потом на горле сомкнулись пять жестких пальцев и три острых когтя.

Высокий силуэт шагнул к бреши и притаился. Словно ждут чего-то.

– Нико, эти дубли точно?.. – проскрипел старческий голос.

Из дальней части храма донеслись крики, затем несколько приглушенных ударов – не иначе как прицельно обрушенные на землю змеи иерофантов.

Никодимус выскочил в проулок, развернулся и что-то метнул наверх. Сайрус сжался – сейчас Никодимуса придавит змеем, а ему в горло вопьются когти. Но Никодимус дернул рукой, и что-то тяжелое шмякнулось в грязь.

Кобольды полезли в щель. Сайрус, поспешив за ними, увидел распростертую в грязи темную массу, очертаниями напоминающее человеческое тело. Содрогнувшись, он понял, что Никодимус сотворил текст, разоружающий иерофантскую мантию, обернул пилота в субтекст и беззвучно сдернул со стены. Пугающая демонстрация убийственной силы слова не знающим жалости автором.

Над поверженным пилотом склонился теневой силуэт.

– Поздно, Франческа, – произнес Никодимус. – Он мертв.

Тело вдруг едва заметно засветилось голубым. Сперва Сайрус принял свечение за иерофантские заклинания, но свет был слишком слабым и растекался ручейками, словно пролитые чернила.

– Люцерин… – прошептала Франческа.

– Пилоты Тайфона носят это вещество в фонарных склянках, чтобы развеивать светом наши заклинания, – буркнул Никодимус. – Пойдемте.

Отряд побежал по проулку.

– Что еще за люцерин? – спросил Сайрус, поравнявшись с силуэтом, в котором смутно угадывалась Франческа.

– Соединение, которое делают гидроманты, подмешивая свои заклинания к определенным растворам. Я не особенно разбираюсь, но, если добавить люцерин в кислоту, он засветится голубым. Клирики пользуются им, когда нужно посветить при операции, а огненного светляка запустить нельзя. Дорогущая штука. Та склянка, которую разлил дозорный, потянула бы на несколько золотых.

Кто-то из кобольдов шикнул на них, чтобы говорили потише.

Проулок вывел их на пепелище. Напуганные топотом, кидались врассыпную бездомные кошки. Печные трубы торчали, словно мертвый лес.

Сайрус оглянулся на разрушенный храм. Теперь в небе парило уже пять змеев. На одной из храмовых стен горел голубой люцериновый огонек. Видимо, пилоты купились на уловку Никодимуса и атаковали дублей – если так, то они, конечно, уже осознали свою ошибку. Змеи постепенно расширяли круги, пилоты высматривали беглецов в развалинах.

Сайрус перевел взгляд на виднеющийся впереди, шагах в сорока, ряд домов. В этом лесу печных труб и горелых бревен он чувствовал себя как букашка на ладони. Сейчас бы змея или хотя бы пропитанную заклинаниями мантию… Он уже хотел обернуться и поискать взглядом Франческу, когда впереди замаячил желтый огонь.

– Стойте! – прошептал Сайрус, замедляя шаг. – Там что-то есть.

Грубая лапа кобольда потащила его вперед.

– Стойте! – повысил он голос. – Я видел…

Остаток фразы потонул в пронзительном реве рожка. Отряд остановился. Знакомый сигнал, его использует городская стража, но в каких случаях…

– Что это? – спросила Франческа.

Никто не ответил. Между домами замелькали красно-желтые огни. Факелы.

И тогда Сайрус их увидел.

Из-за домов надвигалась длинная шеренга факелоносцев, простиравшаяся в обе стороны покуда хватал глаз. В отблесках факелов, кроме бело-зеленых плащей, виднелись стальные наконечники арбалетов и копий.

Снова взревел рожок. Сайрус наконец вспомнил, что это за сигнал. Враг в городе. Рожок приказывал дозорным выстроиться в цепь от одного края квартала до другого и прочесать весь Северовратный в поисках захватчиков. Рожок трубил начало общеквартальной облавы на ликантропов.

Сайрус обвел взглядом небо над цепью дозорных.

– Змеев нет, – доложил он, потом обернулся на храм. – Но сюда подбираются атаковавшие нас раньше.

Никодимус где-то впереди усмехнулся невесело.

– Давненько она такого не устраивала. Не знаю уж, кто вы такие, но раззадорили вы ее будь здоров.

Он отдал несколько приказов на кобольдском, и три коренастые тени кинулись в темноту.

– Что происходит? – спросила Франческа. – Кого мы раззадорили?

– Дейдре, – ответил Никодимус. – Она подала сигнал о проникновении врага – якобы через стену перебрался ликантроп – и мобилизовала стражу из других кварталов, чтобы прочесать этот.

– Назад дороги нет, там нас заметят со змеев, – сообщил Сайрус.

Никодимус скрипнул зубами.

– Значит, через цепь.

– Но для этого придется перебить всех… – запротестовала Франческа.

Из темноты раздался голос кобольда.

– Стойте здесь. Ни с места, – велел Никодимус и убежал.