– Эй, – позвал Берсеньев. – Начинай двигаться, не то через пару минут превратишься в сугроб. – Сообразив, что стоять я буду еще долго, он не спеша подъехал и распахнул дверь. – Садись. Страдать можно, сидя в тепле, так даже удобней. – Я плюхнулась рядом с ним и уставилась в окно. – Ты б заревела, что ли, – вздохнул он, выезжая с парковки, и добавил со злостью: – Вот мудак… это я Стасика имею в виду. Скажи на милость, какого хрена люди с такой изобретательностью портят себе жизнь? – Берсеньев пихнул меня локтем в ребра и добавил: – Отзовись.

– Отстань.

– Слава богу, я боялся, ты язык проглотила. Может, заглянем в бар по дороге? Я знаю заведения, которые работают до утра. Напьемся, как интеллигентные люди… – Он продолжал болтать, а я продолжала пялиться в окно. Оказавшись в родном дворе, вздохнула с облегчением, меня неудержимо тянуло на родной диван разглядывать трещины на потолке.

Берсеньев вышел из машины вместе со мной, это привело в чувство.

– Ты куда собрался? – поинтересовалась я.

– У тебя две комнаты свободны, приютишь на ночь?

– Еще чего…

– Хорошо, устрою дежурство в кухне…

– Большая просьба: отвали, – сказала я, направляясь к подъезду.

– А ты вены резать не будешь? – спросил он меня. Я притормозила и, повернувшись к нему, произнесла с внезапным сомнением:

– Я что, похожа на чокнутую?

– Честно? Похожа. Даже очень. Глубокие душевные переживания…

– Иди оно лесом, – буркнула я и захлопнула дверь.

– Вот это правильно! – крикнул вдогонку Берсеньев.

Моего боевого задора только и хватило – до квартиры добраться, а дальше все по полной программе: лютая тоска и беготня по комнате. Синдром акулы – двигайся, или сдохнешь. А Берсеньев-то прав, так и подмывает прекратить все это раз и навсегда. Заорать погромче: «Я свободна» – и вниз головой с балкона… Дотянуть до утра, утром станет легче… так всегда бывает… не в первый раз, прорвемся… Он сказал, что позвонит… Глупо обсуждать свои проблемы на парковке, он позвонит, приедет… конечно, приедет, отвезет своих друзей и приедет… Он знает, что я жду, надо просто набраться терпения. Я натянула пальто, выскочила на балкон. Пластмассовый стул – давний приятель ночных посиделок, в одной руке мобильный, в другой – сигарета… Ждать. Вот сейчас во дворе появится его машина, я крикну: «Стас» – и брошусь ему навстречу. Мне плевать, чем придется платить за это, лишь бы он оказался рядом… Я рискну, я попробую… Пачка сигарет опустела, теперь меня трясло от холода, и не было сил уйти с балкона. Сколько нужно времени, чтобы развезти друзей по домам? А если он сейчас с этой женщиной? Разве имеет значение, с кем он сейчас? Лишь бы приехал… Какая же я дура, позволила ему сесть в машину, надо было все сказать там, пусть слушают кому не лень… Я точно знаю, что не могу, не умею жить без тебя… вот что я должна была сказать. Я люблю тебя, и пусть весь мир катится к чертям, только бы знать, что ты рядом. Что я усну рядом с тобой и проснусь рядом, и так будет всегда, даже если «всегда» это совсем чуть-чуть: пара жалких листочков в календаре. Вдруг он не знает номер моего мобильного? Звонит на домашний, а я сижу здесь, дура дурой, и ничего не слышу? Я бросилась в прихожую, села на пол под телефоном и стала ждать. Телефон молчал как проклятый… Если бы я знала номер, сама бы сто раз позвонила… Номер… Я вновь схватила мобильный, торопливо набрала номер Ломакина.

– Ты охренела, что ли? Три часа ночи, – зевая, буркнул Димка.

– Мне нужен мобильный Стаса, – стараясь сохранять спокойствие, сказала я.

– Зачем?

– Мне нужен его мобильный! – заорала я.

– Твою мать… Я его что, родить должен?

– Ты его знаешь?

– Не знаю.

– Ну, так найди… мне надо срочно…

– Можешь объяснить, что случилось? – Теперь в его голосе было беспокойство.

– Ничего не случилось, мне нужен номер его мобильного.

– Да пошла ты… – рявкнул Димка и отключился.

Я разрывалась между желанием бежать сломя голову из квартиры, искать Стаса, и боязнью, что как раз в этот момент он непременно позвонит или приедет. Хотя к тому моменту было уже ясно: не позвонит. И не приедет… Надо дождаться утра… Это было проще сказать, чем сделать…

В шесть я все-таки вышла из дома, направилась к своей машине, что стояла во дворе, с тоской подумав: она не заведется. Но завелась. Куда ехать? По словам Димки, Стас по прежним адресам не живет. Снял квартиру или номер в гостинице? Сколько гостиниц в городе? Может, он все-таки остановился в доме своего тестя или в Настиной квартире?

До квартиры я домчалась за десять минут. Сонный консьерж смотрел с недоумением. Со второй попытки я смогла изъясниться вполне здраво. Нет, квартира пустует, выставлена на продажу. Еще двадцать минут безумной гонки по заснеженным улицам. Фасад дома Озерова украшала растяжка «продается» и номер мобильного. Я долго давила на кнопку «вызов» переговорного устройства рядом с калиткой. Никто не ответил. Окна темные, плотные шторы задернуты. Мобильный на растяжке, скорее всего, принадлежит риелтору, но я позвонила. Номер пришлось набирать несколько раз, прежде чем ответил мужской голос. Я даже не помню, что говорила в ту минуту сбивчиво, путано. Мужчине, которого я подняла ни свет ни заря, можно было ставить памятник за терпение и преданность делу. Он не только выслушал меня, но и ответил вполне вежливо:

– Если вас интересует дом, мы можем встретиться сегодня во второй половине дня. Номер телефона владельца я не могу вам сообщить. Во-первых, это против правил, во-вторых, у меня его просто нет здесь. Все документы в офисе.

– Я уверена, номер есть в вашем мобильном. Поверьте, он мне очень нужен, и это не имеет никакого отношения к покупке дома.

– Очень жаль, что ничем не могу вам помочь.

Еще через двадцать минут я тормозила возле гостиницы «Старый город», здесь Стас останавливался в прошлый свой приезд. Девица за стойкой регистрации окинула меня взглядом с ног до головы, совсем было собралась отфутболить, но вдруг передумала, заглянула в журнал и спросила:

– Как, вы говорите, его фамилия?

– Малахов, – с надеждой сказала я.

– Нет, – она пожала плечами, а потом пододвинула мне журнал, точно была уверена: я ей не верю.

– Спасибо, – сказала я и попятилась.

За два часа я смогла объехать с десяток гостиниц. Встречали меня по-разному, но ответ был везде один: постояльца с фамилией Малахов у них нет. На улицах стали появляться редкие прохожие, а я опять запаниковала. Что, если Стас сейчас в моей квартире? Ждет, сидя в кресле, в своей излюбленной позе, а меня где-то носит?

В квартире меня никто не ждал. За то время, что я летела сюда сломя голову, смогла убедить себя в абсолютной реальности своих фантазий: я вхожу, он поднимается мне навстречу, хмурится, а потом на его губах появляется улыбка, я слышу протяжное «принцесска», кричу от радости или боли, сразу и не поймешь, он подхватывает меня на руки, а я тычусь носом куда-то ему в шею и бормочу всякую чушь… Фантазии так фантазиями и остались, войдя в пустую комнату, я привалилась плечом к стене и заревела… Говорят, слезы приносят облегчение, но только не в этот раз. И все-таки ближе к девяти я начала успокаиваться. Он обещал позвонить… предположим, не сегодня и даже не завтра. Допустим, он решил не торопиться, дать мне возможность подготовиться к разговору и самому все обдумать… чушь… если бы он хотел поговорить со мной, уже давно был бы здесь. И это его равнодушное «я позвоню» там, у машины, просто ничего не значащие слова, желание поскорее закончить разговор. Он не позвонит и не приедет. Он все решил, и он прав.