наших дознавателей. Я звоню, просто чтобы проконтролировать. Один из наших людей позвонил вам в эту среду ради плановой проверки. — Я посмеялся. — Возможно, он рассказал вам иную историю, зачем он расспрашивает, но таковы, знаете ли, правила игры.

— Да никто не расспрашивал про Томми в среду. Давно уже меня про него не расспрашивали. Последний раз это было… почти год назад. Одна кредитная компания. Он покупал машину, и они проверяли его послужной список.

— Вы уверены? — спросил я недоверчивым тоном. — Если это так, то придётся мне вызвать нашего дознавателя на ковёр за ложный отчёт. Он сказал, что побывал у вас; нельзя приучать сотрудников так поступать.

— Не хочу, чтобы у человека были из-за меня неприятности. Только сюда он не звонил. Знаю точно, поскольку в понедельник я лишился своего бармена, новым до сих пор так и не обзавёлся и вынужден самолично тут управляться. С девяти утра до часу ночи; в собственном баре перекусить некогда.

Я поблагодарил его и повесил трубку; было ясно, что дядюшка Эм ни ходил туда, ни звонил. Собственно, у него и причин на то не было, однако мне всё же требовалось в том удостовериться.

Было без десяти десять, когда я подошёл к соседней двери проверить, не открылся ли нужный мне бар раньше срока. Нет, не открылся, а потому я вернулся в первое заведение и заказал новую чашку кофе. Когда я вновь подошёл к соседней двери, там было открыто.

Глава 15

Бар «Конура» своё название оправдывал. Все стены были увешаны картинками собак. В одном из углов поставили собачью будку, не иначе как для датского дога — во всяком случае, человек способен был проползти в неё на четвереньках, и возможно, что не один пьяный такое уже проделывал. Даже старую шутку использовали: по картинке с собачкой на каждой из двух дверей в уборные — пойнтер на одной да сеттер на другой. Но собственник, скорее всего, всё же не был уверен в познаниях своих посетителей в собаках, как и в каламбурах, поскольку одновременно двери несли и общепринятые обозначения М и Ж. Будь это заведение моим, уж я бы навесил более соответствующие обозначения: КОБЕЛИ да СУКИ. И пусть бы ещё посетители лакали своё пойло из собачьих лоханок.

Но заведение принадлежало не мне, а тому крупному лысому мужчине за прилавком; он, по крайней мере, так мне сказал, а сомневаться у меня причин не было. Я спел ему ту же песенку, что и юристу Демминтону, сделав вид, что первым делом меня интересует Томас Рейнал. Да так оно и было, с тем лишь условием, что ни одна зацепка, которую мог получить здесь дядюшка Эм, не должна была от меня ускользнуть.

Но ни зацепки, ни ниточки здесь мне не досталось. Да, Рейнал работал тут месяца четыре вплоть до прошлого месяца, но с тех пор хозяин не видал Томми и не имеет ни малейшего понятия, где он и что с ним; вряд ли работает где-то барменом, разве что без лицензии.

Я перешёл ко «второму нашему дознавателю», побывавшему тут третьего дня и в то же время суток, и напел ту же историю о том, что он бросил и это дело и вообще работу в нашей компании, покинул город, и сотрудники гадают, с чего бы это.

Лысый пожал плечами.

— Не могу сказать о нём ничего дурного; задавал мне все те же вопросы и получил те же ответы.

— Выпивал во время своих расспросов? — Такой вопрос выглядел вполне логичным.

— Выпил рюмку да меня одной угостил. И только.

Прозвучало намёком, так что я проделал то же, стараясь держаться предмета разговора, — авось ему ещё нечто припомнится.

Но я зря потратил деньги. Лысый ничего не знал ни о жене Рейнала, ни о его друзьях или занятиях в те часы, которые тот не проводил на работе, за стойкой бара. Отзывался лысый о Томми доброжелательно, но лично он его совсем не знал. Ни от него, ни о нём лысый не получал известий с того дня как Томми уволился — по крайней мере до той минуты, как сюда зашёл представитель кредитной компании и сообщил, что Томми сбежал из города.

Нет, он не знал, куда отправился отсюда тот второй дознаватель, но скорее всего прямо к Томми домой, поскольку это всего в паре кварталов отсюда. Нет, лысый там никогда не бывал, но адрес, коли он мне нужен, у него где-то записан. Он знал, что это рядом, поскольку Томми всегда приходил на работу пешком.

Я задал ещё один-другой наводящий вопрос, но ответы ни на что меня не навели. Было ясно, что и дядюшка Эм не набрёл здесь на след.

Было лишь четверть одиннадцатого, когда я покинул «Конуру», а потому к номеру 682 по Саут-Бривик отправился пешком. То было четырёхэтажное строение, первый этаж которого занимал магазин сантехники. Лестница к квартирам наверху находилась в конце отдельного коридора. Двенадцать почтовых ящиков в узком тамбуре, где начиналась лестница, показывали, что на каждом из трёх верхних этажей располагалось по четыре квартиры. Номер два, — это, значит, квартира шурина, — должна быть на втором этаже, а номер семь, где проживали Рейналы, на третьем.

Я поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру номер два. Дверь открыл коренастый мужчина со всклокоченными волосами, не бритый со вчерашнего дня и в майке.

— Вы тот человек из кредитной компании? Заходите.

Он провёл меня через прихожую мимо кухни, где какая-то женщина мыла посуду, в гостиную с мебелью в потрёпанной мягкой обивке. Сам он уселся на подлокотник софы, а мне указал на стул.

— Я рассказал тому, другому, человеку всё, что знаю, но так и быть: спрашивайте снова. Надеюсь, вы поймаете этого сукина сына.

Я сказал, что сожалею, но дело тут не в том, чтобы узнать нечто дополнительное; мне всего лишь придётся повторить работу, уже проделанную тем дознавателем. И я рассказал ему ту же сказку, которой угостил и Демминтона, и владельца «Конуры».

— Человек как человек, — начал шурин про дядюшку Эма в том же духе, что и те двое. — Здесь никто ничего такого ему не сделал, чтобы он поступил так, как вы говорите. Даже отчёта не оставил, а?

Казалось, он был весьма озадачен, и мне подумалось, что я могу поговорить про приход дяди Эма даже до того, как мы перейдём к Томасу Рейналу. И я сказал:

— Мы у нас в компании тоже удивляемся, потому-то я и