– Ну, проходите, посмотрите, как живу. Вот спасибо, Павловна, заходи как-нибудь, посидим напоследок. Или давай я к тебе зайду, так лучше будет, а то не угадаешь, когда я съеду, – Михайловна решительно избавлялась от соседки. Та потопталась возле калитки, разочарованно повернулась и начала взбираться по лесенке. Как только платок скрылся за кустами, хозяйка лихо свернула кукиш, ткнула в «траншею» и забормотала что-то. Искоса поглядела на Александра: – Вот вы смотрите, словно я из ума выжила, а вы этой ведьме не верьте. У нее глаз дурной, это у нас все знают, а еще видели, как она воду на дорогу плескала, да все под дома людям целила, чтобы добра не было.

– Это еще как? – изумился Александр. С таким способом наведения порчи он еще не сталкивался.

– А вот так, – Михайловна еще раз оглянулась на заросли смородины. – Соль варит и наговаривает на нее, а потом вареным и плещет, чтобы у всей улицы добра не было. Если кому одному, она бы соли на порог насыпала, а так на всех не находишься, вот и плещет.

– Она говорила, у вас тут еще одна ведьма есть. Вот мне как раз

ее пес штаны порвал.

– Это Байкал, что ли? Этот может! – радостно закивала хозяйка.

– Только Верка не ведьма, она на картах раскидывает, а так чтобы кому на худое желать – не было такого, не упомню. Вы Павловну больше слушайте! Разве что она сама ей что задумала, да Верка первая успела, так это бывает. Так-то Верка у нас хорошая, сердце у ней доброе. И здоровается всегда первая, все спрашивает, как дела. Да вы проходите на веранду-то!

Насчет сердечной доброты здешней гадалки у Александра были весьма обоснованные сомнения, но спорить не стал. Шагнул со света в длинный и темный коридор, с одной стороны побеленный, с остальных – дощатый, пестрящий облезшей краской и торчащей паклей. Где-то в дальнем конце угадывался огромный, накрытый белесой клеенкой сундук.

– Я сейчас, сейчас! – засуетилась Михайловна. Протопала в полумрак, открыла дверь в беленой стене. Хлынул поток тусклого света. – Вы только осторожно, на погребицу не наступите. Во-он справа, возле сундука!

Внутри домик оказался несколько уютнее, чем предполагал Александр. По крайней мере, нагибаться пришлось только при входе, потолочные балки достал поднятой рукой, а не макушкой. Крохотная кухонька тоже имела свои достоинства – например, можно было копаться в холодильнике, не вставая из-за стола. Да и дровишек подкинуть – только чуть с табуретки нагнуться.

– Тут у меня комната, а тут вот еще одна, спальня получается. Только я сама на диване, в большой комнате, а в спальне раньше кровать стояла, мать моя покойная спала.

За фанерной перегородкой кровать вполне могла поместиться. Если ее по частям заносить и уже внутри собирать. Осторожно так собирать, чтобы ненароком не задеть перегородку. Иначе комната в домике останется только одна. Впрочем, достаточно уютная и, видимо, теплая: печка была, конечно же, не «голландка», но стояла в нужном месте и сложена оказалась достаточно толково. С вентиляцией дело обстояло намного хуже – вторые, «зимние» рамы были не то что вставлены – наглухо закрашены много лет назад, а форточки были только на летних, внешних…

– И сколько вы в месяц брать будете, Александра Михайловна?

– Тысячу! – хозяйка бросила цену, как гранату, и тут же чуть втянула голову. Наверное, ждала взрыва.

– Ну-у-у, я же серьезно спрашиваю. За тысячу, простите, однокомнатную квартиру снять можно. Со всеми удобствами и прямо возле автобусной остановки.

– Так то квартира, а это свой дом! И у меня две комнаты! – старушка чуть приободрилась. – Тут вон двор свой, сарай…

– Эх, если бы кур разводить – цены бы не было, Александра Михайловна. А мне здесь просто жить надо. Так что двор хорошо, вот только, простите, до туалета по нему бежать далеко. Особенно среди ночи и под дождем. Кстати, о дожде: не заливает ваш двор-то? Я видел, под калитку ручеек по весне бежал, канавка осталась. И еще – на крыше заплатки, протекает через них или нет?

– Канавку прочищать надо, тогда вода сходит, и грязи нет. А крыша и не течет вовсе, – обиделась Михайловна за свое жилье. Потом подумала и все-таки выдала тайну. – Только когда дождь шибко льет, на чердаке тазик выливать надо, я там подставила. Хороший тазик, медный, большой, я за него пять рублей отдала. Давно еще, – глаза хозяйки на миг заволокла дымка воспоминаний. Только на миг, не больше. – Так что, не устраивает моя цена?

– Нет, не устраивает. Извините, пойду я, поищу что подешевле.

– Эй, эй, а ваша-то цена какая? – видимо, не так уж много желающих было поселиться в этом домике. Наверное, слишком хорошо спрятан оказался, прохожие не замечают. – Ну, я-то сбавлю…

– Половину сбавите?

– Ну, половину-то… Пятьсот рублей за дом, с двором… – цену Александр назвал точную, в этих краях за нее можно было найти и что-нибудь получше. Обе договаривающиеся стороны это прекрасно знали. – Может, хоть семьсот?

– Пятьсот, Александра Михайловна, – и без особых способностей можно было понять, что старушка согласится, но стоять будет до конца. Жаль было не денег, жаль было времени. – Давайте так: пятьсот, задаток даю на три месяца сразу, крышу починю сам.

– А не покрасите заодно? – взгляд хозяйки загорелся золотым огнем. – И еще забор у меня худоват…

Александр выглянул в окно. С одной стороны забор и вправду прохудился и накренился. С другой от него попросту остались одни столбы.

– Ладно, если ребята с работы помогут – сделаю и забор. Только вон там, справа, досок слишком много нужно. Сетки хватит? Мне ее достать проще будет, да и поставить – тоже.

Предложение было подкреплено появившейся из кармана пачкой

сторублевок. Не очень большой – как раз за три месяца заплатить.

– Хватит, хватит сетки! – вид денег, как и ожидалось,

подействовал лучше любой магии. Старушка уже слышала приятное

похрустывание в своем кошельке и отказаться от этой захватывающей музыки не могла. – Ну, значит, я за три дня-то съеду к внучке, так вы на третий день и приходите с вещами.

– Это в субботу? – уточнил Александр. – А вы за три дня не передумаете? Или вдруг переехать не получится?…

Расплатились, распрощались. Громыхнули под ногами облезлые ступеньки. Вылезший было на улицу Байкал юркнул обратно под калитку, обиженно гавкнул в щель. Дернулась занавеска на Веркином окне – вот так, отношения с соседями понемногу налаживаются. Или устанавливаются. Ничего, через два дня все стороны обменяются информацией, то-то будут глазеть да подходить знакомиться.

На перекрестке, перед тем как свернуть за угол, Александр обернулся. Нашел знакомые уже кусты, угадал дом под ветвями. Сейчас уже не казалось, что старый вяз может рухнуть на крышу. Скорее наоборот: дерево бережно обнимало ветхое строеньице, прикрывало ветвями от невзгод и непогод. Хорошее место, доброе. Не зря на эту улочку свернул, не обмануло чутье. Впрочем, в последнее время оно очень старалось не ошибаться. Завтра, например, будут не самые большие неприятности. Самые большие завтра только начнутся, получат первый толчок для долгого разбега. Долгого и мучительного. Для всех.