– Пока не обзавелся, – Александр постарался улыбнуться добродушно и доверительно. – Сначала работа, потом жилье, а потом уже и о семье подумать можно.

– Конечно, конечно, – одобрительные кивки почти слились в крупную дрожь платка. – А вы, значит, сами не здешний или просто от родителей отселяетесь?

– Не здешний, из Баронска, – до этого райцентра было километров шестьдесят. И близко, получаешься почти что своим, местным, и довольно далеко, особенно не наездишься. – Завод закрылся, в армии по контракту служил, теперь вот место в охране нашел. Так не подскажете, кто у вас тут…

– Ага, ага, уж извините, заболталась, одна живу, так давайте, я с вами прямо и схожу, тут рядом совсем. Ой, да кто же вас так?! – только теперь бабуся опустила свой взгляд и соизволила заметить рваную штанину.

– Да вот тут по соседству у вас псина какая-то дурная, выскочила да ухватила, – Александр отметил про себя бабкино «кто». Выдала себя старая подпольщица, не поинтересовалась, где порвал. – Она что, на всех кидается? В милицию заявить надо, вдруг бешеная.

– Ой, заявите, заявите, давно надо! – старушка засеменила дальше по улице, приглашающе оглядываясь. – Да идемте, идемте. Этот Байкал тут никому прохода не дает, а Верка его нарочно не привязывает. Она и вообще ведьма, вот не верите, а я какое хотите слово дам, – следующий взгляд через плечо был уже осторожным, изучающим. – Она мне иголку под калитку подкладывала, я сама видела, только говорить не стала, а то еще что придумает, а я взяла и переложила ей! Вызовите, вызовите, пусть пристрелят! Вон она как вас испугалась!

Александр не успел толком сообразить, кого же именно нужно пристрелить и как соотносятся испуг ведьмы и поражающие свойства милицейских пуль. Шустрая проводница бочком-бочком нырнула куда-то в сторону и вниз – только платочек мелькнул среди кустов смородины. Тут же донесся дребезжащий стук по оконному стеклу и истошный призыв: «Михална! Михална!»

За кустами обнаружилась проложенная вдоль улицы неглубокая траншея и ведущая в нее металлическая лесенка с причудливым сочетанием ржавых, блестящих и блекло-голубых пятен на ступеньках. Недоумевая, кому понадобилось здесь закапываться под землю, Александр спустился и с некоторым облегчением вздохнул. Не было траншеи. Был невысокий – метра полтора – обрывчик, почти вплотную к которому еще до революции построили деревянный домишко. Облупившаяся зеленая крыша в бурых потеках и заплатах серого рубероида могла вызвать острый приступ зависти у любого специалиста по камуфляжу. Довершало маскировку раскидистое дерево, торчавшее из обрыва под таким углом, что Александр невольно прикинул: перебьет оно дом при ближайшей грозе или только чердак сдвинет. Ветки обнимали халупу почти со всех сторон. Случайный прохожий мог догадаться о наличии здесь жилья только по двум проводам, нырявшим в листву с ближайшего фонарного столба. Александр вспомнил свой лесной схорон и проникся к развалюхе некоторой симпатией.

Тем временем глас вопиющий был услышан, и стучащей открыли.

– Чего кулаком-то хлобыщешь, стекла высадишь!

– А я думала, ты спи-ишь… Вот, жильца тебе привела, ты вроде дом сдавать собиралась, я вижу – ходит, жилье спрашивает, и сразу к тебе, вот, думаю, Михайловна обрадуется, а то что ты все ищешь, ищешь, никак не найдешь. Вот посмотри, посмотри!

Хозяйка замаскированного домика оказалась чуть ли не вдвое стройнее своей соседки. Точнее, лет двадцать-тридцать назад ее еще назвали бы стройной, а сейчас впечатление было такое, что на этот божий одуванчик кто-то все-таки дунул. Выбившийся из-под бело-зеленой косынки седой пух только дополнял сходство – этакое последнее зернышко, неизвестно как зацепившееся… Впрочем, у одуванчиков не бывает таких подозрительных глаз. Не просто близоруко всматривающихся, а с явным неодобрением: ты, молодой человек, точно прохиндей, наверняка хулиган и вдобавок еще, наверное, и пьяница. Потому что все вы такие. Весь мир. Кроме самой старушки, которая много натерпелась и знает, как отложить фунт лиха на черный день…

– Так это что, знакомый твой или сродственник?

– Да что ты, Михална, я же что говорю – шел по улице, спросил, где жилье сдают, я и вспомнила, как ты говорила, что дом сдавать будешь, а сама к внучке жить переедешь. Или раздумала?

– Пока и не надумала, и не раздумала. А звать вас как, молодой человек?

– Александр. Можно просто Саша.

– Але-екса-андр, значит… А я Александра Михайловна. Вы как, для себя одного подыскиваете или с семьей? И как надолго?

– Пока без семьи, а там видно будет. Надолго ли – не знаю, но пока жить где-то надо. Заработаю побольше, может, где-нибудь комнату куплю.

– А сами откуда будете? И работаете где или учитесь? Вам как, прямо сейчас переезжать или до осени подождать можно?

– Сам из Баронска, работаю в охране. Сейчас у знакомых живу, на кухне угол нашли, – Александр вздохнул. – Так что еще несколько дней могу подождать, но точно не до осени.

– А до этого где? Тоже снимали что? – спаренные зрачки способны были если не танковую броню прожечь, то уж самолет сбить точно. Главное, чтобы слишком быстро не улетел. – С хозяевами не поладили?

– До этого, Александра Михайловна, я жил везде, где Российская Армия приказывала. Хоть в палатке, хоть в землянке. А потом мы с армией тихо-мирно рассчитались, потому что война вроде бы закончилась. Нам, когда увольняли, именно так и сказали: в мирное время не нужны, а денег лишних у государства нет.

Подозрительности не поубавилось. То ли насчет военных у хозяйки было свое мнение, то ли… То ли эта бабка чувствовала фальшь не хуже музыканта. Соврал ведь. Как ни привыкай к своей легенде, сам в нее до конца не веришь, и это можно учуять. Правда, чутье для этого должно быть просто феноменальное. А верхнее зрение ничего необычного не показывает, ни у старушки, ни у дома – значит, не ведьма какая-нибудь.

Наконец подслеповатые глаза моргнули, и пронзительный взгляд подернулся дымкой.

– Только я сразу говорю, я такая, врать не стану: удобств у меня никаких, воды нет, галанку дровами топить. Вы, наверное, в квартире жили, так вам непривычно будет. Да, а еще следить надо будет, чтобы в дождь вода под дом не текла. Если до зимы останетесь – от снега и двор чистить, и крышу, и вот тут перед домом, а то до весны не пройти, а весной все поплывет… Как, дом будете смотреть?

– Буду, конечно. Я для этого и пришел. А насчет дров и воды – я так лет пять жил, и ничего. Колонка тут вроде бы недалеко, дрова сейчас раздобыть тоже можно. Зато не думать, дадут тепло или батареи среди зимы отключат – когда надо, тогда и протопил.

– Это правильно! – оживилась хозяйка. – А если колонка замерзнет, так можно и снегу натопить, у меня в сенях бак двухведерный стоит, вовсе новый. Да вы проходите, проходите. Павловна, дорогу дай молодому человеку, не загораживай!

Павловна засуетилась так, что всем остальным впору было выскакивать из «траншеи». После сложных маневров, живо напомнивших Александру неизвестную нынешней молодежи карманную игру «пятнадцать», будущему постояльцу удалось все-таки пробиться к своему будущему жилью.