Межигорского монастыря назначались учителями к детям казаков. Задача так называемых сечевых школ была сформулирована еще в XVII веке. В них учили: "Богу добре молитися, на коне репьяхом сидети, саблею рубати и отбиватися, з рушницы метко стреляти и шписою моцно колоти".

Запорожцы стремились хотя бы один раз в два-три года бывать в Киеве, чтобы поклониться Святому Спасу Межигорскому. При том они обязательно дарили монастырю лампаду или икону.

Богатые казаки не только делали пожертвования, но и за свой счет ремонтировали старые постройки в монастыре и возводили новые. Так, в XVIII столетии на деньги кошевого атамана Кальнишевского была построена колокольня, а на средства кошевого судьи Николая Тимофеевича возведена церковь Святого Пантелеймона.

Немало казаков оставались в Межигорье на месяцы и годы. Совершалось это "по обету или по приговору казацкого войскового суда за различные преступления". А некоторые запорожцы из лихих, дерзких рубак становились смиренными монахами и, как говорили в те времена, "оканчивали дни свои в покаяниях и молитвах".

Путь в послушники

Николай Закревский приводит в своей книге рассказ киевских старожилов о традициях, связанных с переходом казака в монахи. Соблюдались эти правила и традиции в XVII–XVIII веках.

"Запорожец, доживший до седин и старости и решившийся оставить свет, прежде всего просил выделить из общей кружки (кассы) причитающуюся ему часть денег…

Набивши черес (кожаный пояс) червонцами, приглашал он, на свой счет, человек 30 или 40 приятелей повеселиться и проводить его. Общество это отправлялось в Киев, где около двух недель товарищи чудили и шумно помогали козаку прощаться со светом.

Появление их пробуждало город от тихой, обыденной жизни. Одетые в синие и красные жупаны или кармазины из тонкого сукна, нося на голове красные бархатные шапки, разъезжали эти сечевики на ретивых конях, на которых сверкала богатая сбруя. Как необходимая принадлежность, им сопутствовал хор музыкантов, игравших на скрипках, виолончели, цимбалах, бандуре с присовокуплением иногда и турецкого барабана. Кроме музыки, Сечевиков сопровождали песенники. Все они вместе производили шум, пьянствовали на счет прощавшегося, танцевали и предавались дикому ликованию.

Толпа зевак осаждала эту полувоенную и полушутов-скую процессию, которая производила особенное впечатление на бедных бурсаков и этим средством во множестве привлекала их в Сечь".

Шумная компания запорожцев в сопровождении десятков, а порой и сотен горожан, согласно традиции, обходила все киевские базары. Там казаки покупали целые возы с горшками и рыбой и несколько бочек дегтя. Горшки они разбивали вдребезги, рыбу швыряли прохожим. А деготь запорожцы выливали на землю, а порой купались в нем!

Как отмечал Николай Закревский: "Проведя некоторое время в подобных наслаждениях, гурьба эта, с такою же це-ремониею, отправлялась наконец в Межигорье. Но у врат этой обители для запорожца оканчивались мирские потехи. Он прощался со своими приятелями, оставлял музыкантов и провожавшую его толпу народа.

Ворота отворялись; с выходом монахов все умолкало, и сечевик, переступая порог уединенного монастыря, пресекал все связи со светом. Он отдавал свое имущество в пользу обители, разставался с богатым нарядом козацким, надевал власяницу и посвящал себя молитве и покаянию. Обыкновенно это были суровые, самые строгие к себе монахи".

Без буйных потех

О Межигорском монастыре в Киеве ходило немало преданий. Еще в 30-х годах XVIII столетия один казак, постригшийся в монахи, заявил братии, что их обитель сгорит от "взора наиглавнейшей бабы в империи".

Кого он имел в виду? Наверное, одну из цариц. Хотя в те времена о венценосных особах побаивались говорить подобное.

Недоброе пророчество бывшего казака монастырская братия вскоре забыла. А вспомнилось оно лишь спустя много лет.

В 1787 году, во время своего долгого пребывания в Киеве, императрица Екатерина II заявила, что желает увидеть знаменитый, любимый запорожскими казаками монастырь.

В ночь перед назначенным государыней осмотром Межигорская обитель вдруг загорелась. К утру пожар превратил великолепную лавру в черные руины. После этой беды монахи разошлись по разным монастырям.

Лишь в 1860 году Межигорскую обитель удалось восстановить. Но она утратила свое былое значение и самостоятельность. Ее передали в подчинение Киево-Печерской лавре.

В XVII–XVIII веках у запорожских казаков существовала еще одна традиция, связанная с Межигорским урочищем. Перед тем как принять для себя жизненно важное решение, лихие рубаки отправлялись туда, чтобы несколько суток наедине побыть в пещере.

Там они якобы могли услышать ответы матери-земли на волнующие их вопросы. Вначале казаки поднимались на Пекарницкую гору и разжигали на всю ночь костер. Считалось, что не каждый сможет вернуться на белый свет после пребывания в Межигорской пещере. Потому казаки, на всякий случай, наслаждались светом костра, звездами, вечерней и утренней зарей.

В ночь перед спуском запорожцы отдыхали, но без "буйных потех и похождений". У костра они вспоминали былое, выпивали и, конечно же, пели песни. Выбирали из своего богатого репертуара самые веселые и озорные:

Житье наше казацкое — мы не пропадем.

Хоть гуляем и пьем — а нужды не знаем.

Мы в гулянии, в вечер, в полудень и в ночи,

Только б грати та спивати — до сего охочи.

Сам моторный, волос чорный — и лицем хороший.

Нуте, нуте, молодицы, — нуте погуляйте!

Одни грайте, други скачьте — а третьи спивайте.

Кто знает, что ждет казака во мраке подземелья? Услышит ли он там доброе предсказание или печальное? Может, не доведется уже ему петь веселые песни?..

По-разному возвращались запорожцы из Межигорских пещер. Одни выходили на белый свет радостные, окрыленные, другие — понурые, с тоской и страхом в глазах. А уж сколько историй можно было услышать в старину о приключениях казаков во мраке подземелий!.. О том, как одних пещера одаривала богатством, наделяла замечательными, сказочными способностями и выводила на белый свет в добром здравии, а с другими обращалась хуже самой вредной мачехи.

И удача может заблудиться

Неизвестно, чем и в какие времена прогневал киевское подземелье удалой-развеселый казак Павло. И в бою, и в веселье был он одним из первых. Всегда приходил товарищам на выручку, слабых не обижал, а в иные минуты в глазах его играли озорные огоньки. Любит таких удача. И мимо Павла она не проходила: что ни день — обязательно ему улыбалась.

И зачем нежданно-негаданно удачливого казака потянуло в киевские пещеры, толком никто не знал. Может, решил испытать себя или захотел побывать там, где еще никогда не был, испытать то, чего еще никогда не испытывал?

В общем, задумал — исполнил. И отправился он из Сечи в Киев. В какую пещеру спускаться и где тайный лаз