Пот уже насквозь промочил одежду на груди и спине и продолжал заливать лицо. Удовольствие, прямо скажем, ниже среднего… Но сердце стучало ровно, подавая в сосуды крови ровно столько, сколько нужно. В ушах не звенело, в глазах не зажигались красные круги. Словом, у Анджея было вполне надежное, натренированное именно для такой работы тело.

Восьмой, девятый, десятый… Все это однообразное пока действо мало походило на сон, но разбираться что к чему было некогда. Если бежишь куда-то с автоматом в руках, значит, решается вопрос: жить тебе или не жить – все остальное потом или вовсе никогда. Раздробишь свое внимание, заглубишь мысли – и ты мертвец!

На бегу Краковяк смог разглядеть за окнами трех-пяти-этажный, бело-желто-серый город, утопающий в зелени. Ослепительно палящее солнце было близко к зениту, на выжженном, выбеленном его лучами небе – ни облачка.

Одиннадцатый, двенадцатый… Наверху мелькнуло что-то зеленое, пятнистое. Один из парней вскинул автомат, нажал на спуск. Пули защелкали, рикошетя от стен, перил, ступеней. Бойцы продолжали бежать.

Всё!.. Они влетели на площадку последнего, четырнадцатого, этажа. Посередине нее лежал человек в военной форме с огромным красным пятном на спине, рядом валялся автомат Калашникова. Это был негр, форма его не имела знаков различия и каких-либо эмблем. Обе двери, выходящие на площадку, были заперты. На табличках лишь номера комнат.

– Здесь, – показал ведущий на правую. Итак, он знал, где искать то, за чем они сюда пришли.

Один из парней разбежался и… отшиб себе плечо. Под слоем древесины была сталь. Анджей вдруг почувствовал чуть заметный запах гари.

– Подожгли, суки! – произнес ведущий и замысловато выругался. И тут Краковяк окончательно убедился, что попал в русскую компанию. Он понимал довольно много слов, но сам никогда не решился бы говорить по-русски, не рискуя показаться смешным.

Разведчик во вражеском лагере – только такая схема могла спасти Анджея в этой ситуации. Хотя какие к черту враги, эти русские парни?! Но одновременно Краковяк ясно сознавал: если эти «шкафы» вдруг почувствуют в нем чужака, состоится разговор длиной ровно в одну очередь.

– Скорей! – гаркнул ведущий. К двери подскочил парень пониже других ростом и поуже в плечах. Подрывник прилепил к замку комок пластиковой взрывчатки, точно такие же были помещены в районе верхнего и нижнего запоров.

В это время внизу – где-то на первом или втором этаже – раздалась короткая очередь, еще одна, потом очень длинная – из тех, что до донца опустошают магазин – и взрыв гранаты. Затем все смолкло. Эта возникшая тишина очень не понравилась ведущему. И он приказал парню, стоявшему рядом с Анджеем:

– Давай туда!

Десантник молча сорвался с места, понесся по лестнице, перескакивая через ступеньки.

– Счас рванет! А ну вниз! – вдруг заорал ведущий.

Краковяк вместе с другими кубарем скатился на тринадцатый этаж. Он даже не пытался понять, как очутился в этой непонятной южной стране, среди русских коммандос, в чужом теле, но он постарался убедить себя: даже если один шанс из сотни за то, что все это происходит наяву, надо действовать на полную катушку, иначе ты никогда не вернешься в себя самого.

Три взрыва прогремели одновременно. Лестницу заволокло облаком известковой пыли. А они уже снова бежали наверх – в самую его гущу.

– Коля – коридор! Остальные – со мной! – гаркнул ведущий.

И эту фразу Анджей понял без труда, но вот кто этот самый Коля? Ему-то что делать?.. Он замешкался, и слава богу! Остальные рванули вперед – все выяснилось само собой. Значит, меня зовут Колей…

Коридор был длинный и темный – ни одна лампочка не горела. По полу стелился вонючий бурый дым, просачивающийся сквозь щель под одной из дальних дверей. Три темные пятна приблизились к ней, потом – очередь в замок, удар ногой в прочном десантном ботинке, треск, еще одна очередь – уже в пролом, а затем взрыв кашля – в коридор вырвалось удушающее бурое облако.

Снизу лестницы снова стали раздаваться автоматные очереди и разрывы гранат.

Десантники ворвались в охваченную пожаром комнату, и Анджей остался один. Он не знал, откуда может появиться опасность, и потому, прислонившись к стене, пытался держать в поле зрения и коридор, и лестничную площадку. На лестнице продолжалась стрельба. Из комнаты тоже раздалось несколько выстрелов.

В тот самый момент, когда тройка, матерясь и кашляя, вывалилась в дымный коридор, противоположная дверь на площадке – та, что у лифта – внезапно распахнулась, и сходу заработал ручной пулемет. Краковяк запоздал на доли секунды. Две очереди, схлестнувшись, прорезали воздух, и два тела почти одновременно сползли на пол. Пулемет негра еще несколько мгновений лупил в потолок, потом смолк.

Первым к Анджею подбежал ведущий.

– Ты как, Коля? Куда тебя?

Краковяк попытался подняться. Ничего не вышло. Ноги почему-то не держали. Он боялся отвечать ведущему, впрочем, он и не знал «куда». Боли Анджей совсем не чувствовал, а потому даже сейчас не мог до конца поверить в реальность происходящего.

– В бок, значит… Бронебойной – сквозь жилет… Ничего, до свадьбы заживет… – приговаривал тот, осторожно распаковывая Колю-Анджея, потом начал перевязывать. Вот тут-то Краковяку впервые стало больно. Жжение и тупые толчки чуть повыше печени. Он заскрежетал зубами…

Потом его тащили вниз по лестнице, подхватив под руки. На несколько секунд или минут Анджей провалился в небытие.

– Очнулся!.. – казалось, в самое ухо оглушительно прокричал левый десантник.

– Понял! – отвечал снизу ведущий. Он опережал их на два или три пролета.

Краковяк опять провалился… Потом он увидел какие-то ступеньки – почему-то они были огромные, нависали над ним. Мир вращался… Затем Анджей разглядел рядом чье-то большое тело. Костюм пятнали бурые пятна маскировки, а лицо стало одним красным пятном… Это был русский парень. Затем к Анджею вернулся и слух – разом, словно вату вдруг вынули из ушей. Оказывается, стоял оглушительный грохот. Лупила дюжина автоматов – с трех направлений.

Шальная пуля срикошетила от стены, ударив в лестничный пролет, нависавший над головой, и щелкнула в десяти сантиметрах от его уха. Надо было менять диспозицию.

Анджей попытался сползти по ступенькам, и это получилось неожиданно легко. Вот только раненый бок при ударе спиной о каждую очередную ступеньку пронизывала доходящая до самого мозжечка боль. Труднее было остановиться, когда он заскользил вниз, норовя влететь в зону прямого поражения.

Свой автомат Краковяк, оказывается, все это время сжимал в руках. Наконец сумел расцепить закаменевшие пальцы левой руки и затормозил, вцепившись в столбик перил. Боль обрушилась и затопила все. Анджей в третий раз потерял сознание.

Очнувшись, Краковяк увидел совсем рядом несколько зеленовато-коричневых фигур, а над ними черно-коричневые пятна. Когда зрение сфокусировалось и предметы перестали расплываться в глазах, стало ясно – это солдаты-негры. Выстрелов почему-то больше не было. Сколько прошло времени, он судить не мог.