Места собраний в Норвегии похожи на дворы (и когда-то действительно так назывались), окруженные длинными домами, стоящими кольцом или подковой. Постройки предназначались для временного размещения представителей, приезжавших на регулярные собрания. Во всех регионах археологические материалы железного века на удивление точно коррелируют с административным делением земель и количеством населения, зарегистрированным для тех же территорий в кодексах законов и переписях раннего Средневековья и даже раннего Нового времени. Например, на площадке Дисъян в Тингсхауге (буквально «холм тинга»), Рогаланд, тридцать две постройки, окружающие внутренний двор, по-видимому, соответствуют тридцати двум корабельным округам, позже зарегистрированным в регионе Райгер, к которому относилось это место собрания. В некоторых случаях даже планировка комплекса зданий фактически воспроизводила географию тех районов, которые были представлены на тинге. Таким образом, пространство внутреннего двора представляло своего рода физическую карту регионов, откуда прибывали представители. По тому, где они размещались (а также, возможно, по другим характерным признакам, таким как одежда или знамена), было сразу понятно, откуда приехал каждый человек и кого он представлял.

На территории двора — четко обозначенной и, вероятно, охраняемой — решались серьезные вопросы и разбирались местные тяжбы, вплоть до преступлений, караемых смертной казнью. Чем выше был уровень собрания, тем больше дела, которыми он занимался, походили на государственные и тем ближе его функции были к парламентским (в масштабах этих маленьких миров). Если вопрос не мог быть решен в одной такой инстанции, его передавали на собрание следующего уровня, иногда с перерывом в несколько месяцев.

Представители выступали от имени своего округа, и среди них часто были люди, обладавшие особым талантом публичных выступлений или ведения юридических споров. Речи выслушивал официальный председатель собрания — законоговоритель. Он также играл роль судьи в представленных тяжбах, хотя в некоторых спорных случаях тяжущимся сторонам важнее было завоевать симпатии других собравшихся представителей. Борьба фракций была повсеместным явлением (яркий пример — эксперименты с республиканским правлением в Исландии более позднего времени), и одной из главных задач собрания было прекращать личные или межсемейные распри, прежде чем они окончательно выйдут из-под контроля. Кодекс чести предписывал за любую обиду требовать компенсации либо мстить, и в небольших сообществах подобные вендетты могли иметь фатальные последствия, поэтому ситуацию необходимо было жестко контролировать. Многие истории в исландских сагах рассказывают как раз о том, что может случиться, когда наследственная вражда перерастает сдерживающий потенциал закона.

Тинги не были строго демократическими, но в их основе все же лежала формальная идея справедливого представительства и попытка создать нейтральное пространство, в котором можно было выслушивать споры. Совершенно очевидно, особенно в Исландии, что влиятельные семьи вмешивались (или пытались вмешиваться) в ход судебного разбирательства, а в сагах довольно часто рассказывается о попытках заранее повлиять на исход процесса и склонить большинство собравшихся в свою сторону.

Расположение строений на местах собраний в Норвегии немного отличается, кое-где есть длинные траншеи земляных печей для проведения праздников под открытым небом. В Швеции и Дании, где климат более мягкий, а местность более открытая, похоже, было меньше необходимости обустраивать постоянные площадки и возводить более-менее основательные жилые постройки — здесь люди собирались на удобных открытых пространствах. В сельской местности во многих местах до сих пор сохраняются холмы тингов, на которые, вероятно, поднимались ораторы. Иногда они расположены в стороне от поселения или составляют часть кладбища, иногда окружены водой, обозначавшей ритуальную границу закона. Исключительно сложный комплекс находится в Анундсхоге в шведском Вестманланде: там массивный погребальный курган окружен меньшим по размеру кладбищем, разбросанными в сложном порядке «каменными кораблями», рядом деревянных шестов и одним руническим камнем. Выше в иерархии стояли места собраний, связанные с королевской семьей, такие как курган тинга на возвышенной точке кладбища в Гамла-Уппсала. Вероятно, первоначально это было захоронение, но позднее макушку кургана сровняли, и на нем начали проводить собрания. Поскольку такие места тоже должны были закреплять положение новой знати в обществе, их стратегически размещали среди монументальных величественных ландшафтов.

Можно представить, как в благоприятную погоду вокруг места собраний вырастали небольшие палаточные городки, где на короткое время размещалось большое количество людей. Как в случае с любыми другими народными собраниями, на тинге не только решали текущие юридические и административные вопросы, но и неформально общались в перерывах. Собрания не только служили органами общинного управления, но и давали возможность обменяться товарами или сплетнями в атмосфере, напоминающей сельскую ярмарку. Также они служили ареной проведения публичных религиозных ритуалов.

Важный вопрос, касающийся в первую очередь Норвегии (где сохранилось больше подробных данных), но также и остальных областей Скандинавии, заключается в том, что происходило с этой системой общинного управления там, где она соприкасалась с растущей королевской властью. Не случайно политические трения становятся особенно ощутимыми именно в VIII веке, в начале того периода, который мы называем эпохой викингов. Хотя отношения тингов с правителями из высоких залов и новыми монархиями со временем менялись, тинги никогда не исчезали окончательно. Исландский альтинг (в эпоху викингов альтингом называли всеобщее собрание самого высокого уровня для всей страны) и сегодня продолжает заседать в Рейкьявике и считается старейшим непрерывно действующим парламентом в мире. Эту честь с ним разделяет тинвальд острова Мэн, также скандинавского происхождения.

Важной составляющей структуры власти было владение землей, а принцип отсутствующего землевладельца, вероятно, служил одной из главных опор знати позднего железного века. Важную роль при этом играло право наследования, включая порядок передачи земли внутри семьи. На первых порах земля всегда передавалась по мужской линии, хотя женщины тоже могли наследовать при отсутствии родственников мужского пола. Если супруги были бездетны, собственность обычно возвращалась той семье, из которой она пришла. Таким образом, бездетный вдовец не мог унаследовать землю своей покойной жены, даже если они вместе обрабатывали ее в браке, — вместо этого земля снова отходила ее родным. Центральным понятием в средневековых законах Норвегии и Швеции был óðal , или аллод. Ученые много спорили о том, можно ли связать его происхождение с эпохой викингов. Если земельный участок принадлежал членам одной семьи в течение длительного периода времени (по обычаю, шесть поколений), наследники имели на него неотъемлемое право, и продажа его другим лицам была запрещена. Одним из интересных последствий этого уложения была защита прав наследования для дочерей, которые могли сохранить землю вопреки притязаниям родственников-мужчин, не входивших в ближний семейный круг.

Одна из важнейших функций поздних рунических камней в XI веке заключалась в том, чтобы зафиксировать эти права наследования, четко обозначить последовательность перехода собственности и, как можно предположить, подчеркнуть законность претензий, которые когда-то оспаривались (и, возможно, оспариваются до сих пор).