По указанию Андропова с Щелоковым встретился заместитель председателя КГБ СССР Цинев. Предъявленные министру материалы о противозаконной деятельности его подчиненных были бесспорными. Он извинился и заверил, что необходимые меры примет. Правда, сказал приехавшему с Циневым заместителю начальника управления 2-го главка[35] генералу В. Н. Удилову: «Как бы мои архаровцы не убили следователя. Пусть будет поосторожней!»

– Как, не страшно? – спросил меня на другой день Вадим Николаевич.

– Конечно, страшно, – признался я. – Только отступать поздно.

Действительно, обстановка после этого стала поспокойнее, но разговоры о том, что материалы дела фабрикуются, продолжались на различных уровнях. Психологический прессинг не прекращался.

Мы хорошо понимали, что показания показаниями, но точки в этом деле могли быть поставлены в случае обнаружения вещественных доказательств. Все наши усилия были направлены на то, чтобы их найти. При работе в этом направлении нас ожидал своеобразный сюрприз.

Во время очередного допроса Лобанова обратили внимание на то, что он очень обеспокоен тем, как ведет себя на следствии его жена. У нас крепла уверенность в том, что она располагает информацией о преступной деятельности мужа. Но какой? Поединка со следствием они не выдержали одновременно, в один день.

– Понимаете, я доподлинно ничего не знаю, – стала рассказывать жена Лобанова. – Но однажды, лет пять назад, я уезжала на несколько дней. Когда вернулась, увидела в комнате много следов крови. Виктор сказал, что подрался с приятелем. Я помогала ему эти следы замывать… А потом, года через два, он пришел домой сильно пьяным и сказал, что у нас в квартире убил человека…

Да, это было еще одно убийство…

В декабре 1975 года, работая в 4-м отделении милиции, Лобанов во время дежурства на станции метро «Таганская» задержал жителя города Армавира Анцупова, находившегося в Москве проездом в командировку. За мзду пообещал отпустить его. Распив с задержанным бутылку водки, предложил продолжить пьянку у себя на квартире. По пути они заехали в гостиницу «Россия». За спиртное расплачивался Анцупов, при этом за деньгами полез в плавки. Это и натолкнуло Лобанова на предположение о том, что так можно прятать только большую сумму денег.

Парня он убил, но денег оказалось мало, всего восемьдесят рублей. Нужно было избавляться от трупа, и, накупив на деньги потерпевшего дешевого вина, Лобанов занялся расчленением трупа. На это у него ушло несколько дней.

Первую ходку он сделал к станции метро «Октябрьская» и там выбросил отдельные части тела. Остальные стал отвозить на электричке и разбрасывать в лесопосадках на промежуточных станциях по пути к подмосковному городу Орехово-Зуево. В нем Лобанов родился и вырос, здесь жили его родители. Самые большие трудности возникли при транспортировке нижней части туловища, к тому времени начавшей разлагаться. От сумки шел трупный запах, и пассажиры отсели от Лобанова подальше. То ли они сказали об этом милиционеру, сопровождавшему электричку, то ли он сам что-то заподозрил, но, подсев к Лобанову, завел с ним разговор. Оба они хорошо знали друг друга, были земляками и почти в одно время пошли на работу в милицию. Коллега постоянно поглядывал на сумку. Лобанов нервничал и пытался отвлечь его внимание. В конце концов приятель от него отвязался.

Ему пришлось доехать до конечной станции. От туловища нужно было избавиться в пределах городской черты, и потому Лобанов решил утопить его в проруби. Боясь сойти на лед, бросок сделал с моста и в прорубь не попал. Пришлось убегать, оставив туловище на льду и понимая, что утром его найдут. Несколько дней со страхом ожидал разоблачения. Обошлось…

Факт обнаружения части трупа в городском отделении внутренних дел зарегистрирован не был, хотя мы нашли свидетелей, помнивших о таком случае. Милиционер, о котором рассказал Лобанов, ничего не помнил или делал вид, что не помнит. Как бы то ни было, но Лобанов остался безнаказанным и продолжал совершать новые преступления.

Раскрытие этого убийства повергло в состояние шока многих ответственных работников МВД. Найденов каждый день торопил нас с проверкой показаний обвиняемого. Мы отбивались как могли, по крупицам собирая доказательства, и наконец настал день, когда Виктору Васильевичу доложили: на диване, находившемся в квартире убийцы, обнаружены обильные и большей частью замытые следы крови и кожный эпителий тела потерпевшего. Изъятые там же туфли, перчатки, другие предметы одежды опознали родственники убитого. В МВД СССР официально сообщили о результатах расследования, и, как говорят, раздался гром.

На сцену вышел Ю. М. Чурбанов, до этого занимавший выжидательную позицию. Была, видимо, у него какая-то выгода в этой истории. Чурбанов очень хотел, свалив Щелокова, занять его место. На коллегии ГУВД Мосгорисполкома Юрий Михайлович снимал и правых и виноватых. Началась чистка среди рядового и сержантского состава. С работой в милиции расстались сотни лиц.

Но возникал вопрос: неужели для подобных оргвыводов нужно было такое серьезное ЧП? Разве раньше ничего не знали и не видели?

Из показаний обвиняемого Рассохина: «У нас в отделении работал милиционер Печников. Это был законченный алкоголик, тем не менее на работе его держали и прощали ему абсолютно все. В декабре Печников задержал какого-то мужчину, отобрал шесть рублей и выгнал. На собрании милиционер Левштанов написал в президиум записку, в которой задал вопрос: «Как может работать в милиции преступник-грабитель?» На эту записку ответил Барышев. Он стал говорить, что мы должны правильно понимать кадровую политику и сейчас, перед Олимпиадой, наша главная задача полностью укомплектоваться личным составом…»

Да, именно тогда для поддержания правопорядка в период проведения в Москве Олимпийских игр было принято решение об увеличении штатной численности столичной милиции и приложении максимальных усилий для сохранения количественного ее состава. Исполнители на местах, подобные Барышеву, обеспечивали комплектование личного состава за счет лиц, скомпрометировавших себя и даже совершавших преступления.

Мне могут возразить: зачем все излишне драматизировать? Мол, были единичные случаи… К сожалению, нет. Через наши руки прошли десятки и сотни материалов служебных проверок, подтверждающих иное.

Приведу лишь один пример. В тот же период времени, в центре Москвы, на станции метро «Пушкинская», офицеры милиции в очередной раз ограбили задержанных. После обращения в дежурную часть находящейся рядом Петровки, 38 преступников быстро задержали с поличным. Думаете, передали материалы в прокуратуру? Ничего подобного. Грабителей заслушали на суде офицерской чести и объявили им… общественное порицание. Тем самым личному составу отдела милиции по охране метрополитена продемонстрировали, как защищается честь мундира. Немудрено поэтому, что один из убийц Афанасьева старший сержант Лобанов за шесть лет работы в милиции «заработал» деньги на двухкомнатную кооперативную квартиру в столице.

Кому же нужна была эта порочная система подбора и удержания кадров? Да еще во время подготовки и проведения Олимпиады?.. Ответ прост: только тем, кому эта система позволяла докладывать руководителям страны о потрясающих успехах милиции, а взамен, используя личные связи и личные отношения, получать награды и почести. Разве мало примера Юрия Михайловича Чурбанова, который стал лауреатом Государственной премии после завершения Олимпийских игр? К сожалению, это были далеко не все пороки кадровой политики, проводившейся в те годы, как, впрочем, и сейчас.