* * *

Крис развернулся и сел, облокотившись на перила. Слезы душили его. Он, словно рыба, хватал ртом воздух, но вокруг него был сплошной вакуум. В груди образовалась свинцовая глыба, которая с неимоверной силой давила на сердце руки вновь отнимались, перед глазами все плыло.

Он не хотел верить! Ему невероятно хотелось забыть все, что он только что слышал, хотелось проснуться и понять, что это был очередной кошмар. Изо всех сил он впился зубами в свою руку и через несколько секунд ощутил во рту довольно явный вкус крови. Это был не сон!

Меньше всего на свете он ожидал ее измены! Она была единственным, что держало его в этой жизни! Что ему теперь делать? На что надеяться? Куда стремиться? Неужели все это правда? После всего, через что им пришлось пройти для того, чтобы быть вместе! Неужели Кейт действительно уйдет? Вся его жизнь рушилась у него на глазах, все его недолгое существование превращалось в прах…

– Я не выдержу этого разрыва! – выдохнул он, – Я не выдержу… А для чего, собственно, мне его переносить? Для кого? Все это время я терпел эту боль только ради нее, потому что это было ей необходимо. Она любила меня, она просила об этом, умоляла… А сейчас… Зачем мне продолжать мучить себя и других? Чего стоит моя жизнь? Я ничего не чувствую… Я абсолютно не ощущаю страха перед смертью! Только лишь всеобъемлющий ужас одиночества!

Но, с другой стороны, разве мог Крис ее винить? Сумел бы он поставить себя на ее место? Как бы он выдержал все то, через что пришлось пройти его любимой? Она мужественно держалась очень долго! Нет! Она ни в чем не виновна! Он сам разрушил свою жизнь, а она лишь пыталась собрать воедино мелкие осколки. Но все оказалось тщетно! И он не имеет права ее удерживать… Он обязан ее отпустить… Кейт молода, и перед ней открыты все пути, как когда-то перед ним. А он старый, сорокавосьмилетний инвалид, для которого уже все кончено. Он приблизился к логическому завершению. Дальше дороги нет…

* * *

Катерину разбудило яркое солнце. Судя по всему, был уже полдень. Катя глянула на часы. Был без двадцати час. Она встала и пошла на кухню, чтобы сварить кофе. Немного придя в себя, она постаралась упорядочить свои мысли. Ей необходимо было прекратить весь тот кошмар, который присутствовал в ее жизни. И для этого она должна была исправить первую, самую грубую свою ошибку. Она не представляла, как она будет жить без группы, но так продолжаться больше не могло. Все-таки Даррен был ее основателем, и они еще найдут себе нового музыканта. А если она не прекратит с ним вместе работать, развязать этот узел никогда не удастся.

На втором этаже было тихо. Катя побаивалась туда идти, у нее никак не получалось собраться с силами. Благо, внизу располагалась гостевая комната с отдельным душем и туалетом. Она залезла под прохладные потоки воды и изо всех сил старалась смыть с себя все отрицательные эмоции. Затем девушка спустилась в подвал, взяла вещи, которые еще не успели перекочевать из сушки на вешалку, привела себя в божеский вид и, сев за руль, отправилась в студию.

Когда она добралась до места, ее коллеги по цеху были уже там. Она не знала, как начать этот страшный разговор. Катя больше всего боялась, что ее начнут уговаривать, и у нее не хватит сил отказаться. Но она удержалась. Со слезами на глазах, она попрощалась с ребятами, крепко обняв каждого из них напоследок. Даррен догонял ее до последнего, не веря во все происходящее, до тех пор, пока она не села в машину и не завела мотор. Она отъехала от здания, не зная, что ее ждет дома, но внутренне готовясь к серьезному выяснению отношений…

Подъезжая, Катерина почувствовала невероятную тяжесть на душе. Ей хотелось, по возможности, оттянуть этот тяжелый момент. Она открыла бардачок, чтобы достать оттуда свои последние записи и, вдруг, заметила среди них какой-то незнакомый диск. На нем рукою Криса было подписано: «Для Кейт». Ее словно током поразило! Как он мог сделать это? Как ему удалось положить его туда? Мысли ее метались из стороны в сторону, пока она вставляла диск в отверстие магнитолы и ждала результата.

Спустя несколько секунд, Катя услышала звуки его гитары. Сердце ее тяжело забилось. Это была написанная Крисом в ее отсутствие песня! Голос его невероятно дрожал, на высоких нотах он периодически сбивался, и в каждом слове чувствовалась несказанная боль и отчаяние. Судорожно набирая воздух перед каждой новой строчкой, мужчина ее мечты пел:

Может, наступит день, и ты

Услышишь мой голос,

Поющий о том, как от тоски

Я ночи не сплю…

Так получилось, что невольно

Я делаю больно

Той, кого страстно, безумно люблю!

* * *

Если б знала ты-ы,

Как мне жаль, но это

Словами не передать.

Да и боль любви-и,

Что без отве-та-а,

Разговорами не унять.

Сотню раз скажу, как сожалею.

Я прошу тебя: не уходи!

Но своей мольбо-ю

Я не суме-ю-у

Стереть твоих слез… Прости!

* * *

Да, извиненья не уменьшат

Испытанной боли,

Ведь время назад уж не вернешь,

Как бы я ни хотел.

И все же мне жаль, что самой лучшей

И достойной на свете

Счастье составить я не сумел!

* * *

Если б мо-о-о-г я,

Я бы все изменил.

Ах, если б я сумел,

Весь мир тебе б подарил!

Если ты уйдешь –

Жизнь моя пуста!

Прошу тебя, вернись!

Прошу тебя, поверь мне!

* * *

Если б знала ты-ы,

Как мне жаль, но это

Словами не передать.

Да и боль любви-и,

Что без отве-та-а,

Разговорами не унять.

Сотню раз скажу, как сожалею.

Я прошу тебя: не уходи!

Но своей мольбо-ю

Я не суме-ю-у

Стереть твоих слез… Прости!

Песня перестала звучать, а Катя еще долго сидела, не в силах уложить в своей голове все происходящее. Глаза ее были влажными, а сердце разрывалось на тысячу частей от столь откровенных признаний. Такого отчаянного порыва с его стороны она не ожидала! Она уже чуть было не убедила себя в том, что этот человек напрочь лишен способности чувствовать, как он нанес ей такой нокаутирующий удар! Девушка еще явственней ощутила в своей душе стыд за совершенную ею измену. Знал ли Крис об этом, когда писал эту песню? Возможно, если б знал, его чувства к ней были бы иными…

Так или иначе, сейчас она должна будет все ему рассказать и, таким образом, исправить очередную, совершенную ею два года назад ошибку. Она сделала над собой усилие и вышла из машины. Ноги не хотели ее слушаться, желудок скрутило от панического страха. Чего она больше боялась, той боли, что она намеревалась сейчас причинить, либо убийственного опустошения, неминуемо последующего за этим тяжелым разрывом? Скорее всего, ее переживания были равносильны. И от этого каждый шаг становился еще более мучительным.