– Я так по тебе соскучился!…

Катю передернуло от этой фразы. Она напряженно закрыла глаза и, стараясь сохранять самообладание, холодно отрезала:

– Не надо, Крис! Я не хочу, чтобы ты связывал со мной свои иллюзии! Я не та, кем ты меня считаешь! Я вовсе не добрый и бескорыстный человек, способный пожертвовать собой ради других! Я далеко не тот идеал, который ты нарисовал в своем воображении!

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – не веря услышанному, возразил он.

– Поверь, как раз Я ЗНАЮ, о чем говорю! И я не хочу, чтобы кто-либо заблуждался на мой счет. Я такая, какой являюсь, и не стесняюсь в этом признаться! Не стоит приписывать мне иллюзорные благодетели!

– Ты сама заблуждаешься на свой счет. Я знаю, какая ты есть со всеми твоими слабостями и недостатками. И ты – лучшее, что встречалось мне в моей жизни!

Криса захлестывали слезы. Ему было страшно признать тот факт, что после всего, после всех ужасов, которые им пришлось пережить, он не перестал любить ее. Наверное, это было бы естественно, скорее всего, этого требовали обстоятельства, но у него не получилось утратить свои чувства. Ему не удалось избавиться от идеализации. И самым пугающим было то, что чем больше она изменялась, удаляясь от него, тем больше возрастала его страсть.

* * *

Все началось во время гастрольной поездки, когда Катя оказалась совсем одна в новой обстановке, в чужом городе. Ее всегда пугали незнакомые, неисследованные места. Ей казалось, что они таили в себе некую враждебность. И в этой ситуации единственными близкими людьми, связывающими ее с привычным для нее миром, были члены группы, за которых она держалась, как утопающий за соломинку. Они на какой-то период полностью заменили ей семью, и едва заканчивался концерт, как Катерину охватывал панический страх возможности отстать от них хоть на метр и потеряться, подобно ребенку в большом супермаркете.

Но самым близким среди них был конечно же Даррен. Этот хорошо сложенный, красивый солист, обладающий низким, бархатным голосом, с первой их встречи был ей симпатичен. К тому же, они очень быстро нашли общий язык. По любому поводу, с любым вопросом Катя бежала к нему, как к лучшей подруге, и он всегда был рад ей помочь. Именно это ее подкупило лучше всяких знаков внимания. Она таскалась за ним всюду, словно тень, боясь хоть на минуту выпасть из-под его воображаемой опеки. И это вскоре сыграло с ней злую шутку.

Когда, отыграв все запланированные концерты, ребята решили расслабиться перед отъездом, Катя отправилась вместе с ними в ближайший клуб. Ничто не предвещало беды, они выпивали, шутили, и их беззаботному счастью не было предела. Вдруг, зазвучала медленная песня и, уже дойдя до нужной кондиции, Даррен, как бы в шутку, пригласил Катерину потанцевать. Его крепкие, теплые руки обняли ее тело, и внезапно девушку проняла дрожь. Она уже два года не чувствовала на себе мужских объятий. Это было так приятно, что у нее помутился рассудок. Мозг отключился, и она отдалась во власть ощущений. Ее тело льнуло к нему все ближе и ближе, и солист ответил на этот жест поцелуем. Катя не осознавала, что делает. Ее тянуло к этому мужчине, и она поддалась этому влечению. Еще немного, и они оказались в ее номере… Мгновение – и они в ее постели. Вся жизнь пронеслась перед ее глазами. Но в ней теперь была только музыка, концерты и он, тот, кто выступал с ней на сцене, тот, кто сейчас обнимал ее и целовал…

Утром Катя очнулась, словно от дурного сна. Она подумала, что все это ей пригрезилось. Но Даррен зашел в ее спальню с двумя стаканами кофе и напористо поцеловал. Катерина вдруг резко пожалела, что в жизни нет, как в компьютере, функции «отменить последние действия», будто их не было вовсе. И все же, она предприняла отчаянную попытку:

– Послушай, Даррен, все, что вчера произошло – это грандиозная глупость! Давай просто сделаем вид, что все это нам приснилось. Так будет проще для наших отношений. Этого больше не должно повториться! Никогда!

Но это повторилось. Даррен не прекращал преследовать ее и во время работы, и за ее рамками. Они постоянно варились с ним в одном котле, и у них просто не было возможности не сталкиваться лбами. В один прекрасный день он переступил все возможные границы и пришел прямо к ней домой. Не в силах сдерживаться, он принялся ее целовать прямо с порога.

– Ты что, умом тронулся? – возмутилась Катерина, – Сумасшедший! Как тебе такое в голову взбрело? Здесь же Крис…

– Он не узнает, – заносчиво возразил Даррен, – он же не может спуститься!

– Имей совесть, здесь же все слышно! – не на шутку перепугалась Катя.

– Даже если так – пускай! Он должен понять, что ты – живой человек, что ты – женщина, в конце концов!

– Он тоже, между прочим, живой человек, и ему тоже может быть больно!

– Я тоже страдаю! – на пару тонов выше заявил Даррен, – Та ночь перевернула всю мою жизнь!

– Перестань! Чего ты так орешь?

– Да я говорю шепотом! Я с ума по тебе схожу! Все время о тебе думаю. И во время репетиций, и когда мы не вместе… Так бы и набросился на тебя!

– Прекрати!… – пробормотала Катерина сквозь поцелуи.

Но она не очень-то сопротивлялась. Даррен повалил ее на диван, и она не успела даже подумать о том, что два года назад этот диван был местом их первой с Крисом близости. Она не видела, как наверху, от всего услышанного, у мужчины ее мечты сжалось сердце, как к его горлу подступили душащие слезы, и как для того, чтобы заглушить рыдания, он впился зубами в свою руку, а кистями так обхватил балясины, что ногти отпечатались у него на ладонях. Конечно, Крис не мог спуститься вниз. Но даже если бы ему удалось сползти по лестнице, хотел бы он предстать перед молодым, здоровым соперником больным, измученным калекой? Такого унижения он не перенес бы точно. И все же, одно никак не укладывалось у него в мозгу: почему она так поступала!

Катерина и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Возможно, подсознательно, она хотела причинить ему боль, хотя бы для того, чтобы понять, что сделала она это незаслуженно, что единственный, кто виноват во всех ее несчастьях – это она сама, и выгнать наконец из души эту отравляющую ненависть к человеку, который больше всего на свете сейчас нуждался в ее поддержке и любви. Разумом она понимала, что не права, но чувства для Кати всегда были выше разума…

Она не осознавала всей глубины своего падения, но сквозь эйфорию близости вдруг ощутила такой укол в сердце, что не могла даже набрать воздуха в легкие. Ее охватила такая противная, ноющая тоска, что пропало желание жить. Наверное, все-таки связь между ними была сильнее, чем она могла себе это представить, и причинить боль Крису, не причинив боли себе, у нее бы не получилось…

Как только Катерина закрыла дверь за своим гостем, ее охватило горькое отчаяние. Ей стало так противно, она так злилась на себя за то, что сама разрушала все то хорошее, что было у нее в жизни. Все только потому, что никогда не могла устоять перед своими желаниями! Она хотела истребить в себе это качество, ту безумную слабость, которая выстроила на свой лад всю ее жизнь. Она знала, что должна выяснить отношения с Крисом, но сейчас девушка была слишком уставшей и подавленной. Мысли путались в ее голове, и она не могла подобрать нужных слов. Она выпила успокоительное и умостилась на диване в гостиной. Уже через несколько минут она забылась тяжелым и глубоким сном…