— Благодарю богов за то, что ты есть, Селена.

Я вспыхнула до макушки.

— Выполни, пожалуйста, одну мою просьбу, — продолжила Октавия.

— Непременно.

Хозяйка отперла двери в библиотеку. Внутри до сих пор стояла нестерпимая духота, пропитанная тяжелыми запахами кожи и папируса. Лунное сияние посеребрило мраморные бюсты на полках. Октавия подошла и сняла один из них. Мы вместе вгляделись в лицо при свете дальнего факела. Натурщиком был довольно красивый мужчина с римским носом и сильно вьющейся бородой. Я думала, что смотрю на Зевса, но тут сестра Цезаря тихо произнесла:

— Это отец Юбы. Давно нужно было отдать ему бюст, но я не могла с ним расстаться. И вот сегодня, после всего, что случилось… Я хочу, чтобы ты отнесла это Юбе.

У меня опустились руки. Куда угодно, только не к нумидийцу на виллу. С таким поручением можно послать любого из сотни рабов, да хотя бы Галлию, когда та вернется. Почему я? Октавия отдала мне бюст (он был мельче других и совсем не тяжелый) и проводила меня до двери. Ночную дорогу освещали сотни факелов; по склону туда и сюда сновали военные.

— На Палатине теперь спокойно, — сказала хозяйка виллы, заметив мое замешательство.

Несколько солдат кивнули нам, и я узнала охранников, сопровождавших нас по утрам до школы и обратно.

На стук вышел раб и сурово сверкнул глазами.

— Да?

Это был пожилой человек с густой, совершенно седой шевелюрой и запоминающимся лицом.

— Я принесла подарок.

— Хозяин не желает сейчас никого принимать.

— Я от Октавии.

Вытянув шею, я попыталась заглянуть внутрь, а потом и обойти раба, но тот преградил мне путь.

— Сегодня сюда никто не войдет.

— Меня прислала Октавия! Я принесла бюст отца Юбы! Что с вами такое?

Внезапно за его спиной появился хозяин, и старик сердито покачал головой.

— Эта девушка не желает меня слушать.

— Неудивительно, Сергий. Она никого не слушает.

Мужчина выпятил губы, приняв замечание нумидийца как личную обиду; я осторожно обошла его — и тут же вздернула подбородок:

— У меня подарок.

— Вижу. — Юба принял бюст и тут же небрежно передал его Сергию. — Кому обязан?

— Октавии. Между прочим, ей трудно было расстаться с этой вещью. Не хочешь взглянуть?

— Я и так знаю, что там. Мраморный бюст Юбы Первого, царя Нумидии.

— Ты получил портрет отца — и не испытываешь ни малейшей признательности?

— Еще как испытываю, — улыбнулся он. — Пожалуйста, передай Октавии, как я тут рассыпался в благодарностях.

Юба подал знак рабу запереть дверь, и тут, бросив взгляд через атрий, я увидела в настежь открытой библиотеке столы, сплошь покрытые свитками.

— Что это? — шепотом вырвалось у меня.

Хозяин дома оглянулся. Могу поклясться: его лицо слегка побледнело.

Тогда я шагнула внутрь, и на сей раз никто не стал преграждать мне дорогу.

— Возможно, тебе безразличен подарок, потому что ты прячешь какие-то тайны?

— Чушь! — разозлился Сергий, однако Юба лишь поднял брови.

— Погоди. Давай послушаем. И какие же?

Мужчины уставились на меня сверху вниз. И царевич, и его раб заметно превосходили незваную гостью ростом и силой.

— Да нет, ничего, — поспешно сказала я.

Юба впился в меня пронзительными черными глазами.

— Ты заглянула в библиотеку и заявила, будто бы мне есть что скрывать. Сергий, может, проводишь туда царевну?

Тот громко вздохнул и, взяв меня за руку, потянул за собой через атрий. В библиотеке столы действительно были покрыты свитками; вот только последние оказались разукрашенными картами.

— Господин пишет историю мира. Теперь ты довольна?

Юба возник на пороге, и я спиной ощутила его буравящий взгляд.

— Вот и все. Мои тайны разложены перед тобой. А что такое, Селена? Что ты здесь ожидала найти?

— Ничего, — солгала я. А увидев карту Египта, остроумно прибавила: — Просто любопытно, зачем рисовать святилище рядом с александрийским театром, когда его там нет и в помине.

Нумидиец улыбнулся.

— Может, и нет, но скоро будет.

Я снова уставилась на карту и, не удержавшись, воскликнула:

— Рядом с театром?

— Таково пожелание Цезаря. А теперь извини, — процедил Юба, — меня ожидают секретные дела.

По возвращении на виллу я не застала Октавию, зато в комнате навстречу мне поднялись из кресел Александр и Марцелл. В масляных лампах закачались язычки пламени.

— Где ты пропадала? — воскликнул брат.

— Октавия послала меня отнести один бюст.

— Юбе? — сразу догадался Марцелл. — Она годами хотела сделать ему подарок, но не решалась. Это редкое изваяние, автор успел создать очень мало за свою жизнь.

— И оно когда-то принадлежало Юбе?

Племянник Цезаря кивнул.

— Скорее всего. Правда, царевича доставили в Рим в двух— или трехлетнем возрасте.

— Но почему Октавия послала тебя? — спросил Александр.

— Понятия не имею, — с обидой ответила я, садясь на кушетку и раскрывая альбом на пустой странице. — Наверное, в наказание.

— После сегодняшних происшествий? Вряд ли, — рассмеялся Марцелл. — А что? Нумидиец был не в настроении?

— Как всегда. Он занимался мировой историей.

— Юба решил создать полный труд обо всех царствах на свете, — пояснил племянник Цезаря. — Начертить их карты, записать языки, познакомиться с народами. Может быть, мама думала, что подарок, полученный из твоих рук, должен означать нечто большее?

Я подтянула к себе колени и залилась краской, вспомнив, как приняла нумидийца за Красного Орла. «Все на свете принадлежит Цезарю», — сказал он однажды. Да уж, это последний человек, который пойдет против Рима. Скорее Агриппа предаст Октавиана, чем он. Впрочем, я решила больше не думать о Юбе.

Покуда Марцелл с Александром шептались при свечах о том, что произошло в театре, я достала чернила, стиль и принялась создавать эскиз трехэтажного здания. Там были мозаики на стенах и множество комнат с кроватками, где разместилось бы более трех сотен детей. Перед уходом племянник Цезаря заглянул мне через плечо, и я невольно залюбовалась пламенными бликами на его волосах.

— Что рисуешь?

— Здание.

— Можно посмотреть?

Я протянула эскиз. Снаружи сооружение не отличалось от обычных домов, но внутренние комнаты не оставляли вопросов насчет его предназначения.