– Во время войны Элит сильно досталось от имперских войск. С членами ее семьи обошлись очень жестоко. Один погиб, а остальных переселили против воли.

– Ну, мы все пострадали во время войны, – заявил Джирал резким, оскорбленным тоном. – Нам всем пришлось участвовать в битвах. Это не оправдание для предательства и государственной измены.

Битвы и страдания Джирала, насколько припоминала Арчет, ограничились тем, что он ездил позади отца во время смотра и салютования. Военную подготовку получил, а настоящей войны не видел.

– Я не думаю, что Махмаль Шанта говорит о…

– Мне нет дела до того, как ты понимаешь его слова, Арчет. – Теперь Джирал выглядел не оскорбленным, а по-настоящему разгневанным. – Хватит ходить вокруг да около. Если есть малейшее подозрение, что эта женщина, Элит, могла поспособствовать нашим врагам, путем колдовства или иначе, я хочу, чтобы ее допросили.

Арчет похолодела.

– Не придется, мой повелитель, – быстро сказала она.

– Да ладно? – Джирал подался вперед всем телом и почти закричал. Даже во время стычки с Пашлой Менкараком он не принимал такой агрессивной позы. – До чего удивительно слышать, что ты наконец хоть в чем-то уверена. Может, объяснишь нам, откуда во всей этой мешанине мифологической абракадабры и состряпанных тобой гипотез взялась уверенность, мать твою?

Секунды сменяли друг друга, Арчет почти слышала, как они бегут. Воспоминание о допросах, на которых ей приходилось присутствовать в прошлом, причиняло обжигающую боль. Хотелось сглотнуть, но она запретила себе это делать.

– Мне удалось завоевать доверие этой женщины, – сказала Арчет искренне. – За те дни, что миновали после ее обнаружения, безумие Элит отступило. Она легко говорит со мной, не всегда разумно, но есть перемены к лучшему. Я не думаю, что, причинив ей хоть какую-то боль, мы сможем ускорить процесс – вероятнее всего, это отбросит ее назад, к бредням. Нужно больше времени, повелитель. Если вы дадите мне его, уверена, я извлеку из нее все полезные для нас сведения до последней крупицы.

Опять воцарилось молчание. Арчет больше не слышала тиканья невидимых часов. Джирал по-прежнему был настроен скептически, но при этом смягчился.

– Ракан? – спросил он.

Взгляд Арчет метнулся к лицу капитана Престола Вековечного. Впрочем, зря: его изящные черты ничего не выражали. Файлех Ракан ненадолго задумался, но об этом свидетельствовала лишь легкая отстраненность в обычно внимательных глазах.

– Женщина начала разговаривать, – наконец произнес он. – Госпожа кир-Арчет действительно завоевала ее доверие.

«Моя ты прелесть, Ракан!» Арчет расцеловала бы бесстрастную физиономию капитана. Завопила бы от восторга, размахивая руками над головой.

Но пришлось сдержаться и посмотреть на императора.

Джирал увидел ее взгляд. Устало махнул рукой.

– Ладно. Но я желаю получать регулярные доклады, Арчет. И чтобы по делу.

– Да, повелитель.

– Ракан, напомни, кого ты оставил старшим в Хангсете?

– Сержанта Адраша, ваше величество. Он хороший человек, ветеран северной кампании. Я перевел под его командование две трети подразделения. А еще с ним остатки морского гарнизона, которые не оправились после случившегося, но он быстро с этим разберется.

– Сколько всего у него людей?

– В целом, около полутора сотен. Достаточно, чтобы выставить кордон вокруг города и предотвратить распространение слухов о налете, пока мы не передумаем. Мы развесили уведомления о наказаниях за мятежные речи и собрания без разрешения, построили на главной площади виселицу и установили комендантский час от заката до восхода. Через пару недель жизнь в городе пойдет по-старому.

– Хорошо. По крайней мере, мы хоть чего-то достигли. – Мрачный взгляд на Арчет. – Я так понимаю, мы снова услышим про двенд?

– Я сейчас же займусь исследованиями, повелитель.

– Отлично. Будем надеяться. Кормчие же станут чуть сговорчивее обычного, да?

Арчет беспокоилась об этом с того момента, как покинула Хангсет. Она справилась с тревогой и изобразила уверенность, которой не чувствовала.

– Налет представляет собой серьезную угрозу государству, повелитель. Я думаю, с учетом таких параметров, Кормчие вернутся в военный режим. – «Да, Арчиди – но лишь те, кто не рехнулся окончательно». – Я жду достаточно быстрого прогресса.

– Быстрого прогресса? – Император вскинул бровь. – Что ж, за язык никто не тянул, Арчет. Как ты и говоришь, это покушение на целостность нашей империи, да еще в период, когда отношения с северными соседями, мягко говоря, шаткие. Мы не можем выглядеть слабыми. Я не позволю повторения того, что случилось в Хангсете.

Арчет подумала про ущерб, причиненный кириатским оборонительным сооружениям, и язвительно спросила себя, как Джирал планирует выполнить эту императорскую волю, если враг вернется.

– Да, мой повелитель, – монотонно проговорила она.

Если, к примеру, двенды доберутся по реке до Ихельтета, высадятся и пройдут по улицам города, как они сделали в Хангсете, похожие на призраков и с виду неуязвимые для любого человеческого оружия. Если они обратят в бегство или перебьют «всех этих гребаных людей», а потом обрушатся, как мстительные демоны, на дворцовые врата, и те не выстоят…

Что тогда случится с Джиралом Химраном, Императором Всех Земель?

От внезапных двойственных чувств она испытала странное ощущение – будто по венам и внутренностям заструилась свежая доза крина. Сбитая с толку и сражаясь с колкими новыми мыслями, Арчет заставила себя вспомнить о раздробленной грудной клетке ребенка, похороненной под рухнувшими, обугленными балками. Вспомнить, что ее собственная мать была из «этих гребаных людей».

Это помогло – но слабее, чем должно было.

Миляга привел для него двух солдат – загорелых, жилистых мужчин неопределенного возраста, которые стояли в комнате на верхнем этаже таверны, скрестив руки и испуская скрытую угрозу, как костер источает дым. Рингил решил, что это наемники из Болотного братства, работающие на Милакара – несомненно, с разрешения ложи. С виду они казались безоружными, но под просторными черными одеждами, как у грабителей, наверняка скрывался богатый ассортимент разных штуковин для ближнего боя. Когда вошел Рингил, оба бросили удивленные взгляды на Друга Воронов, но ничего не сказали. Да и потом они держали рты на замке, только наблюдали за происходящим в тусклом свете лампы, выражая достаточное уважение к Рингилу и Миляге, но не слишком усердствуя. Об оплате никто ничего не говорил. Что особенно любопытно, двенды тоже не упоминались.

– Ваша главная проблема, – предупредил Милакар, – пройти мимо беспризорников.

Это не стало сюрпризом, по крайней мере, для Рингила. Милакар обрисовал ситуацию еще в ту первую ночь в особняке. Миляга стоял рядом с ним на балконе, и его голос звучал удрученно, с легким намеком на зависть.