Но вдруг произошло непредсказуемое! Из-за поворота навстречу выехал, светя фарами, грузовик! Кажется, хлебная полуторка с кузовом-будкой. Ночью транспорт, как правило, не ходит, но некоторые службы работали, особенно те, что отвечали за обеспечение населения продовольствием. Ничего удивительного — за перекрестком, прозванным в народе «Пятью углами», — один из городских хлебозаводов…

Березин не сразу сообразил, чем это чревато. А когда опомнился, было уже поздно. Преступник, размахивая руками, бежал навстречу машине. Водитель разогнался, а когда обнаружил в свете фар человека, стал резко тормозить.

— Товарищ, стой! — надрывно кричал субъект. — Стой, кому говорю! Это контрразведка, вы обязаны нам помочь!

Взвизгнули тормоза, грузовик остановился, распахнулась дверца. Березин чуть не задохнулся от возмущения, он понял, что сейчас произойдет. Он бежал как мог быстро, но был еще далеко! Выхватил пистолет, выстрелил в воздух, но было уже поздно!

Послышалась возня у распахнутой дверцы, потом выпало тело, преступник уже садился за руль. Грузовик рванул с места, главарь даже дверцу не захлопнул.

Олег вскинул пистолет. Слепящий свет приближался, резал глаза. Он успел произвести два выстрела, отпрыгнул в сторону. Грузовик промчался мимо, рычал, как зверь, ходила ходуном хлебная будка. На мостовой осталось тело, оно еще подрагивало, дергались кисти рук. Пистолета у злодея уже не было, а вот нож оказался кстати…

Грузовик удалялся. Березин отчаянно душил в себе гнев. Только не нервничать, все штатно… Зрение обострилось, он был спокоен, целился в заднее колесо. Плавно оттянул спусковой крючок, потом еще раз, третий, четвертый, пятый… Выстрелы гулко сотрясали сонную улицу. Казалось, что грохочут орудия. Одна пуля все-таки попала в цель! Машина резко вильнула. Шина порвалась в лохмотья. Водитель пытался выровнять фургон, но было поздно. Машину развернуло на скорости. Еще немного, и она, двигаясь по инерции, стала бы кувыркаться. Но до этого не дошло, автомобиль перевалил через тротуар, врезался капотом в стену дома, после чего его развернуло и снова ударило, теперь уже кузовом…

Когда Олег подбежал ближе, в кабине что-то гремело, надрывно кашлял человек. Он сорвал с петель зажатую правую дверцу, схватил бандита за шиворот. Тот находился в прострации, почти не сопротивлялся. Только захлебывался собственной рвотой.

— Вылезай, — крикнул Березин, — живо! Не хочу о тебя руки марать! Не хочешь? Тогда прощайся с жизнью.

Угроза подействовала. Преступник, кряхтя, перевалился через рычаг. Лопнуло терпение, майор схватил его за шиворот, выволок наружу, бросил на мостовую. Злоумышленник содрогался, тряс головой, порывался что-то сказать, но вместо этого только шамкал. Березин глубоко вздохнул, вынул фонарик и осветил поверженного врага.

Он отшатнулся, не поверил своим глазам. Он ожидал увидеть что угодно, только не это. Прошлое перестроило ряды и пошло в психическую атаку. У его ног лежал трагически погибший в 1941 году капитан Клыков…

Постановка спектакля была безупречной. И то, как этим людям удавалось импровизировать, невольно внушало уважение. Но настоящая драматургия начиналась именно сегодня.

В помещении для допросов на Литейном горела яркая настольная лампа. Задержанного ввели двое сотрудников. Березин поблагодарил, приказал ждать в коридоре. Он с интересом разглядывал новоявленного арестанта. Последние часы для бывшего капитана Клыкова не прошли даром. Он выглядел сломленным, тусклые глаза смотрели в пол. Опухшее лицо, рваная царапина под губой. В коротких волосах запеклась кровь. За прошедшие годы он погрузнел, расширился и как будто убавился ростом.

— Присаживайтесь, гражданин Клыков, — предложил Березин, — в ногах правды нет, как говорится.

Губы задержанного сложились в невеселую усмешку. Он поднял глаза.

— Уверяю тебя, майор, в ногах ее точно нет… Ладно, благодарю за гостеприимство… — Он неловко опустился на табурет с прибитыми к полу ножками. — Признаться честно, Березин, забыл уже, что был когда-то Клыковым. Столько воды утекло… Ох, Березин, Березин, — покачал головой Клыков, — недоглядел я за тобой, недооценил… А ведь увидел тебя в тот день, когда ты с рынка вышел, сразу узнал, сообразил, что ты единственный, кто может меня опознать. Ты почувствовал, как я на тебя таращился, извелся весь — молодец, с чуйкой полный порядок… Не сразу я тебя узнал, вырос ты за два-то с половиной года, заматерел, а ведь пацаном был неопытным в 1941-м, проще пареной репы было обвести тебя вокруг пальца…

— Это ты, Клыков, забрал из леса «Опель», когда я трех твоих злодеев ликвидировал? — Олег отложил карандаш, откинулся на спинку стула.

— Ну, да, забрал, — пожал плечами арестант. — Не пропадать же добру. Номера поменять, и все дела. Таких машин в области — сотни…

— Откровенничать будем, Клыков, или как там тебя? — напрямую спросил Березин. — Сразу уточню, меня не особо волнуют твои многолетние подвиги на благо рейха — этим будут заниматься другие следователи. Что меня интересует, ты и сам прекрасно знаешь. Поговорим?

Задержанный молчал минуты две. Мрачные тени блуждали по опухшему лицу. Он проиграл — это без вариантов. Стоит ли проявлять упорство?

— Я могу рассчитывать, что меня не расстреляют? — проскрипел он.

— Любишь жизнь? — усмехнулся Березин.

— А чего ж ее не любить, — пожал плечами Клыков. — Второй-то не дадут. Так что скажешь, Березин?

— Не будем торговаться, я тебе не трибунал. Но одно могу пообещать — полная искренность зачтется. Будешь сотрудничать со мной и со всеми остальными — частично искупишь вину. Ну что, поговорим?

— Ладно, что с вас взять… Закурить дашь?

— Кури, Клыков. — Олег положил на стол папиросы и спички. Арестанту пришлось тянуться, он синел от натуги, каждое движение давалось с трудом.

— Ваше настоящее имя и фамилия? — Олег перешел на официальный тон, достал бланк допроса. — Краткие этапы биографии?

— Каховский Валентин Милошевич… — Арестант с наслаждением выдохнул дым. — Отец поляк, мать бульбашка. Родился в Могилеве в 1903 году… Служил срочную службу в Красной Армии, был рядовым, потом младшим командиром. Дальний Восток, Забайкалье… После демобилизации — гражданская жизнь, учился на инженера, работал одно время на строительстве мостов… Отца арестовали и расстреляли в 1939-м — поляк как-никак… Мать попала под поезд на дальней сибирской пересылке… Про нелюбовь к Советской власти рассказывать? — «Клыков» посмотрел на Березина с прищуром.

— Избавьте, гражданин Каховский, — поморщился Олег. — Вся эта нелюбовь у вас на лице жирной краской написана. Давайте по существу.

— Да ради бога… В 1940-м ушел к немцам, приняли, как родного, окончил разведшколу в польском городке Златице…

— С золотой медалью? — ухмыльнулся Олег.

— Пожалуй, с серебряной, — принял шутку Каховский, — но с отличием, это точно…