Я оглянулся на говорившего. Смуглолицый и темноволосый, как южанин, резкими чертами лица он тем не менее был северянином. Только горбатый нос и тонкие яркие губы портили впечатление. Он тоже был обнажен до пояса — его куртка, сшитая из шкуры молодого медведя, лежала на моих плечах.

— Кто вы? — спросил я.

— Нас называют Лесными Всадниками, друг, — ответил он. — Мы сожалеем, что сразу не распознали тебя и причинили тебе вред. Позволь узнать твое имя!

Обликом я нисколько не походил на лесовиков и поэтому уклонился от вопроса:

— Но как вы решили, что я — вашего племени?

— Волк всегда остается волком, даже если его выкормили вместе со щенками домашней собаки, — подал голос один из парней.

— Мы прочли это в твоих глазах, берсерк, — объяснил старший лесовик. — Кто был тебе тот человек?

— Мой приемный отец, — ответил я так, как считал нужным.

— Как тебя называть?..

Я уставился на огонь. Эти люди говорили на языке моей матери так, словно всю жизнь прожили с нею бок о бок, не коверкая по-своему слова, как бодричи или лютичи. Первый раз я слышал ее наречие из уст других — до сей поры я считал, что мать выдумывала эти слова нарочно, чтобы отличаться от других рабынь Эрика Медведя. Странно — я поймал себя на мысли, что думаю о старом викинге лишь как о хозяине моей матери, отцом он для меня больше не был!..

— У вас не было двадцать лет назад князя Светана из рода Волка?

— В нашей стае — нет, — ответил, помедлив, старший лесовик. — Но может быть, в других… Мы редко встречаемся с соседями и почти ничего о них не знаем. А ты знаешь кого-нибудь из его рода?

Я кивнул. В этот миг Олав, сын Эрика Медведя, умер — родился Тополь, сразу прозванный Волком.

Мы сидели у небольшого костра на краю той самой поляны, где совсем недавно я и Ворон хотели так опрометчиво остановиться на ночлег. Как оказалось, это и послужило причиной нападения — ведь мы по незнанию вторглись на землю погоста, где этот род, или стая, как они себя называли, Лесных Всадников хоронили своих мертвых. Тревожить покой спящих запрещалось без нужды, а уж тем более по ночам. Так что сейчас на поляне никого не было — из живых. Вокруг пня, на котором, оказывается, приносили поминальные жертвы усопшим предкам, лежало пятеро тел — четверо лесовиков и пятый Ворон. На рассвете их должны были похоронить по обычаям лесовиков — предав земле, чтобы они могли уснуть в ней, как дети в материнской утробе, ожидая нового рождения.

Ночью мне не спалось. Лесовики не обращались со мной как с пленником — я был для них скорее родич, который потерялся, но потом нашелся. Они относились ко мне настороженно — мало ли чего я успел нахвататься на чужбине — и на мои ошибки непрестанно, повторяли: «Ничего, привыкнешь!»

Но привыкать пришлось долго. Несмотря на усталость минувшего дня, я долго ворочался на постели из еловых лап после того, как уснул последний лесовик. Только несколько волков сидели у ног дозорного. Не выдержав, я поднялся, подошел и тронул его за плечо, предлагая сменить. Он не удивился — улыбнулся в темноте, кивнул и уступил мне нагретое место. Сидевший подле него волк внимательно обнюхал мою ногу, но не отодвинулся.

Лес смыкал вокруг нас высокие зубчатые стены. Где-то там переступали с ноги на ногу и фыркали лошади — их привязали на длинный повод, чтобы кони могли попастись меж деревьев. Волки бродили тут и там, и те их не боялись. За деревьями на поляне тускло светились огоньки на могилах — Лесные Всадники верили, что это духи предков чуют скорых гостей из мира живых и собрались встретить их.

Внезапно мне показалось, что я не один. Из чащи леса на меня смотрели чьи-то глаза. Я не видел их обладателя, но знал, где он, и понимал, что не могу ослушаться их немого приказа. Отодвинув прижавшегося ко мне волка, гревшего мне ноги, я встал и пошел на зов.

Кто-то мягко положил мне руку на плечо, приказывая свернуть. Полумесяц на миг вынырнул из-за кроны огромного клена, осветив высокого старца в длинном выбеленном подбитом мехом плаще с посохом в руке. Сивая борода и грива полуседых волос не оставляли никаких сомнений — передо мной был Святобор, один из Судей, бог лесов. Он стоял и смотрел на меня.

— Мне кажется, ты должен узнать кое-что, — наконец сказал он негромко, но все равно ветви клена, под которым мы стояли, тревожно заколыхались, словно кто-то потряс дерево. — Ведь мы расстались внезапно. Ты еще не понимаешь очень многого… Но я вижу нетерпение в твоих глазах. Спрашивай! Я отвечу.

— Ворон умер, — сказал я. — Он истек кровью от раны в горло на моих руках… Сам я оказался в обществе тех, кого он называл Лесными Всадниками, и судьба моя тоже висит на волоске…

— Ты ошибаешься. — Мне показалось, что Святобор улыбается. — Тебе ничто не угрожает, пока ты с ними. Лесовики наши преданные слуги. Они примут тебя в свою семью. Оставайся — лучшего дома не сыщешь!

Я оглянулся на оставленный костер. Волк все сидел у пня, вокруг вповалку спали люди, которые доверили мне, чужаку, свой сон. Люди, которые, если верить Ворону, не оставляют в живых пленных потому, что у них нет рабов…

— Кто они такие?

— Ты знаешь их. — Святобор тоже смотрел на спящий стан. — По крайней мере, слышал не раз… Это турсы!

Я чуть не вскрикнул — турсами называли огромных великанов, вечных противников Одина. Рыжебородый бог Тор ведет с ними нескончаемую борьбу, а те собирают силы, чтобы в день Рагнарёка выступить против Светлых асов вкупе с Сынами Муспелля и Огненными Великанами под предводительством Локи… Передо мной были… враги?

— Много лет тому назад, — догадавшись о терзающих меня сомнениях, заговорил Святобор, — в Асгарде произошла война. Асы сражались с турсами Утгарда и их правителем, Утгардалоки. Люди внешнего мира узнали про эту войну далеко не все, а лишь то, что донесли до них сражавшиеся в рядах победителей скальды, — многие из них вставали в свое время на Дорогу богов… Турсы Утгарда были разгромлены. Часть из них приняла подданство Асгарда и признала поставленного Одином правителя. Другие не захотели жить под властью асов и покинули Утгард. Вместе с семьями они откочевали сюда, в эту область Мидгарда, и стали скитальцами в лесах и горах. Они разбили наголову орды троллей, что селились здесь, и заняли их место. Мы приняли их под свою руку, ибо они отважные воины и верны клятвам. Правда, они не всегда чисты на руку и разные роды-стаи вечно ссорятся между собой, тратя силы в междоусобицах. Кроме того, они порой нападают на простых людей и воруют у них женщин, а те мстят Лесным Всадникам за это. В их жилах слились кровь турсов, лесных троллей и людей. Их трудно объединить и еще труднее ими править, но уж если лесовик что-то обещает, он исполняет клятву, чего бы это ему ни стоило!.. Так что гордись своей судьбой. Здесь ты будешь в безопасности, пока не понадобишься нам.

— Значит, вы отдали меня лесовикам… на сохранение? Но я не вещь, я живой человек и…

— И все же ты должен послушаться, — остановил поток моих слов Святобор. Он примирительно поднял ладонь, и я невольно притих, подчиняясь его спокойствию. — Тебе нужно где-то жить. В этой части обитаемого мира Лесные Всадники ближе всего тебе по крови. Сейчас они нужны тебе, а потом — кто знает? — может быть, ты будешь нужен им. Пойми, лучшего мы для тебя придумать не могли.