На миг Портию показалось, что солдаты не пойдут в бой, но один из центурионов насмешливо выкрикнул:

– Ну что, струсили? Девок испугались?

Легионеры, стряхнув оцепенение, приготовились к битве.

Бой был ужасен. Вымуштрованные легионеры споро расправлялись с ордой варваров, короткие мечи рассекали тела жрецов и воинов, женщин и детей. На отмелях росли горы трупов, прибой побагровел от крови. Когда все было кончено, в живых осталось только два друида – глубокие старики, которые бессильно шамкали беззубыми ртами, проклиная римлян. Легионеры затолкали их в клетку, сплетенную из ивовых ветвей, и сожгли на костре.

– Они так же поступают со своими соплеменниками, – объяснил Портию один из солдат.

Молодой римлянин знал, что кельтские жрецы отправляли на костер только преступников, но, как известно, с победителями не спорят.

Портий помотал головой, отгоняя жуткие видения, и продолжил письмо:

Через несколько дней наместник намерен вернуться в новый город, называемый Лондиниум, и следующее мое послание придет к вам оттуда.

От усталости смыкались глаза, рука дрожала. Пора заканчивать:

Любезные родители, я весьма благодарен сенатору Гракху, которого вскоре надеюсь назвать своим тестем, за предоставленную мне возможность лично засвидетельствовать победоносное шествие римской армии и, может быть, даже самому отличиться в одном из сражений. О милой Лидии я думаю ежечасно и считаю дни до нашей следующей встречи в славной столице империи.

С глубоким почтением,

ваш сын Гай Портий Максим

Юноша печально вздохнул. Лидия… Может быть, через год они увидятся. Здесь, в холодном северном краю, среди вечных туманов, он часто вспоминал ее лучезарную улыбку. Ему самому было удивительно, что они с Лидией обручены. Лидия – третья дочь Гракха, влиятельного сенатора из древнего рода, а он, Портий, – безвестный провинциал, хотя и из уважаемого сословия всадников, но вряд ли подходящий муж для дочери знатного римлянина. В обычных обстоятельствах юноша никогда не встретился бы с Лидией, но удача ему улыбнулась: однажды ему довелось сопровождать дальнего родственника, который служил магистратом в Риме, в дом сенатора. Там они случайно увиделись с Лидией и полюбили друг друга с первого взгляда. За такую дерзость Портию вполне могли отказать от дома – вежливо, но окончательно и бесповоротно. К счастью, страдания влюбленной Лидии, совершенно неподобающие для дочери знатного рода, растрогали сенатора Гракха. К тому же у него было еще два сына и две дочери, так что настойчивым просьбам Лидии пришлось уступить.

– О юном Портии никто плохого слова не скажет, – утешала сенатора жена.

– И хорошего тоже, – раздраженно возразил седовласый сенатор.

Портий мечтал попробовать свои силы на литературном поприще и даже написал пару легкомысленных эпиграмм, которыми восхищалась Лидия, однако этим все и закончилось. Доходы имения в Южной Галлии позволяли семье сохранять положение в обществе, но и только. По совету отца Портий решил заняться юриспруденцией, впрочем тоже без особого успеха.

– Дочери Гракхов не пристало выходить замуж за ничтожество, – ворчал сенатор. – Придется как-то поспособствовать жениху.

После долгих размышлений сенатор обратился к Гаю Светонию Паулину, недавно назначенному наместником Британии, и попросил принять юного Портия в свиту.

– Пусть проведет годика три в провинции, может, чего-нибудь путного добьется или погибнет от рук варваров, мне все равно, – объяснил сенатор.

Предложенный пост, хотя и неофициальный, давал двадцатилетнему Портию прекрасную возможность обзавестись полезными знакомствами в непосредственном окружении наместника, называемом cohors amicorum, свита друзей. Юноши из знатных семейств таким образом постигали основы имперского управления и впоследствии занимали важные государственные посты. Гракх надеялся, что Портий сумеет хорошо зарекомендовать себя и станет достойным мужем Лидии. Пребывание юноши в далекой провинции имело и другое преимущество.

– Может быть, Лидия о нем забудет, – сказал сенатор жене. – Ей уже тринадцать. Если повезет, за это время подыщем ей жениха получше.

– Будем надеяться, что юноша проявит себя с наилучшей стороны, – подбодрила его жена.

Сенатор призвал к себе Портия и сурово объявил:

– Я отдам за тебя дочь, только если ты добьешься успеха. В противном случае видеть тебя я не желаю.

Портий понимал важность своего назначения: Гай Светоний Паулин был человеком влиятельным. Надменный и раздражительный претор прославился успешными военными кампаниями в Мавритании и первым из римлян пересек Атласский хребет. Войну и горы он любил больше всего на свете и слыл любимчиком императора Нерона.

Шесть лет назад Клавдий скончался. Его молодая жена, честолюбивая красавица, мечтая об имперском престоле для сына от предыдущего брака, заставила мужа усыновить юношу и после этого отравила императора.

Престол унаследовал Нерон – юноша способный, но несдержанный. Став императором, он первым делом приказал убить мать и начал весьма своеобразно править империей. Больше всего ему нравилось музицировать на пирах и участвовать в поэтических состязаниях. Публичные выступления Нерона ошеломляли сенат куда больше, чем речи заики Клавдия, однако к управлению государством он привлекал людей неординарных и талантливых, к примеру философа Сенеку и прославленного военачальника Светония.

В окружении Светония было немало способных людей: Гней Юлий Агрикола, доблестный военный трибун, несколько юношей из знатных римских семейств и двадцатичетырехлетний Марк Марцеллин, к мнению которого прислушивались все остальные. Марк держал себя с достоинством, больше присущим человеку лет тридцати, и прекрасно исполнял любые поручения. Легионеры и Светоний относились к нему с уважением. Ясно было, что он пойдет по стопам Агриколы или даже самого наместника. Высокий мускулистый юноша с правильными чертами лица, крупным носом и красивыми черными глазами, над которыми сходились густые брови, внушал Портию неимоверное восхищение.

В первые месяцы после приезда в Британию Портию пришлось нелегко: наместник не обращал на него внимания, а родовитые юноши, снисходительно взирая на молодого человека без связей и средств, не стремились принять его в друзья. Марк проникся к нему сочувствием и заявил остальным:

– Негоже нам чураться юного Портия. Он юноша старательный, о нем никто худого слова не скажет.

Светоний, который не замечал Портия в Камулодуне[1], где располагалась временная ставка наместника, теперь начал давать ему небольшие поручения и обнаружил, что молодой человек трудолюбив и смышлен.

– В бою он пока не отличился, но юноша толковый, – однажды сказал наместник своим легатам.