* * *

Кирилл почти не нервничал. Четвертая сигарета — это совсем пустяк по сравнению с тем, что он узнал. Во-первых, свидетель преступления был. Саша… Он не сразу потерял сознание. Нет, не так. После удара он пытался встать и карабкался вверх, цепляясь за выступы в стене мусорки.

Разумеется, никто не поверит парню, на которого было совершено покушение, что он видел получеловека полулису. Оборотней не существует — это знают все.

Кирилл потянулся за пятой сигаретой, но одернул сам себя: слишком принимает все к сердцу. А она, эта рыжая… Пропала.

Все-таки зажигалка чиркнула и он прикурил.

Саше он тоже друг и вредить не будет. Но как ему намекнуть, что всё это — неправда и просто… померещилось? Не то, чтобы Кир не умел врать, но нервишки в этой ситуации все-таки пошаливают.

Еще эта Полина…Кирилл вспомнил про сестру Марины и бросил окурок на асфальт, даже не потушив. Реально, эта доморощенная ясновидящая его достала. Он с детства ненавидит стихи, он бросил ее в пятнадцать лет. Так какого лешего возится с этой полоумной, если она даже не его девушка? И даже не сестра его девушки?

Кир двинулся к своему дому. Общее настроение было преотвратным. На работе тоже всё было не совсем гладко — его взяли, пообещав всему научить, а на деле требовали супер сложные коктейли какие не от каждого продвинутого бармена получишь и угрожали снизить зарплату из-за профнепригодности.

На учебе он не показывался. Тошнило от одного звука поучающего голоса. В последние месяцы Кирилл переосмыслил половину человеческих ценностей и теперь по-другому воспринимал реальность. Он не смог бы сформулировать свои ощущения в постулат, но знал: "Жизнь — дерьмо, она порождает таких с виду прекрасных чудовищ, как его кумихо, и ставит людей на тонкий шатающийся мостик…Тебя шатает, ты боишься упасть, но миру наплевать на твои чувства. Он действует по своему плану, и этот план жесток. А еще он кровожаден и мстителен".

Кир так мчался к дому, задевая прохожих и не извиняясь, что не заметил припаркованный рядом черный блестящий байк. Резкий оклик вернул его из царства мыслей на землю.

— Такой занятой, — насмешливый голос затронул потайную струнку и сердце сжалось.

Болезненную, рваную и припрятанную глубоко-глубоко струнку.

Тело сработало на рефлексах, а мозг был еще там, в высоких думах о ветреной кумихо.

— И даже не поприветствуешь? — вопрошала она.

Медленно, сжимая руки в кулаки, он повернулся. Ее…да, ему ее совсем не хватало. Но уже не в том смысле…

— Приветствую, — сквозь зубы просипел он, потому что сердце больно стукнулось в грудной клетке.

Она — Белый Лебедь, такая сияющая и светлая…Такая обманчиво хрупкая и близкая, стояла не за тысячи километров от него, а совсем рядом. Не верилось…

— И я приветствую тебя, — нарочито громко сказала она.

Ее никогда не волновало чужое мнение, косые взгляды или двусмысленность ситуации. Наверное, поэтому он и любил ее.

— Надолго? — спросил он, оглядывая ее белоснежные джинсы в заляпанных грязных разводах.

Наверное, она снова приехала на день. Год назад он мельком видел ее на площади Маяковского — тогда она пролетала в батарее других байков и улыбалась какому-то бородачу.

— Как примешь, — со значением сказала она и подошла совсем близко, — Угостишь меня?

Кир коротко кивнул и взял ее за ладонь. Такая теплая и податливая…Все время, пока они шли к квартире, а потом заходили в его комнату, он мучительно думал, можно ли войти в эту воду дважды.

Лебедь была близко и это пугало. Он долго мечтал о ней, но теперь…все неуловимо поменялось.

… Она идет вперед, по проводам. А провода колышутся, и ей приятно лавировать. После бара чужая энергия бурлит и приятно чувствовать свою вседозволенность, силу и ловкость. Марина перепрыгивает через столб, и бежит вперед, как канатоходка… Уже совсем тепло, и апрельский ночной воздух приятно освежает лицо.

Пусть она не знает, что будет завтра — новое дело еще не найдено, досье не просмотрены, а план перехвата не составлен, но девушка уверена: завтра будет еще один полезный день.

Внизу по мостовой идут люди. Пятничная весна примечательна, потому что в это время года каждый надеется на чудо. Вот и эта парочка, что идет мимо Лиски — заливается веселым смехом, шумит и радуется.

Марина останавливается и улыбается. Рыженький хвост торчит трубой. Как же хорошо находиться здесь, невидимой тенью и охранять их. Да, она — лиса с очень сильным чувством справедливости. И пусть она — одна, сейчас — ей никто не нужен, она самостоятельная единица, потому что твердо знает, чего хочет…

— Стой, — раздался голос, но Марина не придала ему значения. Повернулась и неспешным шагом пошла вдоль мостовой.

— Не двигайся, — продолжал командовать голос.

Лиска подумала, что мужчины в последние дни слишком обнаглели.

Но крепкие руки обхватили ее выше локтей, ловко зафиксировав и еще… Шокированная, она почувствовала, как сзади к ней прижимается мужчина.

Восемь метров над землей…

— Отпусти, — рычит она, подавляя животный страх.

Не время давать слабость. Внутренняя Лиска подсказывает ей, что сейчас — ключевой момент. Если ее зажимает так крепко не гимнаст и не акробат какой-нибудь, то, это значит — она встретила настоящего лиса!

— Не дергайся, — раздается хриплый голос и по телу пробегают предательские мурашки — брат Валеры? Неужели он вернулся, неужели всё так и есть, как она догадывалась?

— Хорошо, — в горле пересохло от волнения, и Лиска слегка дернула хвостом.

— Прыгаем вниз, — приказал все тот же голос, — Не сопротивляйся.

Марина много тренировалась все это время: перепрыгивала через препятствия, бегала по одноэтажным торговым павильонам и почти каждый день возвращалась домой по проводам. В ловкости и выносливости ей было не занимать. Но память о том неудачном прыжке с собственного подоконника напрочь отбила охоту экспериментировать с высотой. Лиска боялась снова упасть. Животный инстинкт кричал ей, что второго раза она не переживет.

— Может, не будем? — прошептала она, но незнакомец не слушал. Он положил руки поверх ее талии и дернул вниз.

Это было стремительно. Свист в ушах — и вот ее ноги касаются земли, а перед глазами плывут звездочки. Почему-то Марине стало дурно.

— Не раскисай, нужно обернуться и поздороваться. Пока не убежал, — приказывает она себе, но тело отчего-то не слушается.

— Эй, ты чего? — удивляется таинственный мужской голос, а Лиска самым предательским образом теряет сознание.

* * *

— Я всего-то хотел пригласить ее сюда… — оправдывался мужской голос.

Ему что-то выговаривал высокий женский, но все складывалось в один фонящий звук и содержание ускальзывало от понимания. Марина, постанывая, открыла глаза.