На шведской гидрографической карте Карла Элдберга 1701 г., фарватер, по которому суда входили в Большую Неву, огибает западное побережье Васильевского острова и входит в устье реки у юго-западной его оконечности. Это место было наиболее приближенным к судовому фарватеру.

С другой стороны, оно находится как раз напротив устья реки Фонтанки и острова, на котором впоследствии был построен Подзорный дворец. Одним из ближайших населенных пунктов к этому месту на левом берегу Невы была деревня Кальюла – будущая Калинкина. Екатерингоф же находится на значительном удалении от места прохождения фарватера и закрыт от него Гутуевским островом. В описании Екатерингофа петровского времени говорилось о том, что из дворца через просеку прорубленную на Гутуевском острове, можно было смотреть на приходившие в Петербург суда [Дневник Берхгольца 1859, с. 111].

Перед нападением на шведские суда русские лодки могли укрываться в Фонтанке и в протоке, получившей впоследствии название Екатерингофка. Где-то здесь также могли размещаться русские войска, оставленные в дозоре еще 28 мая. Но перед боем, вероятно, на помощь им направили подкрепление из лагеря под Ниеншанцем. При внезапном нападении на шведские суда у устья Невы прохождение русских лодок по Фонтанке было наиболее оправданным, так как позволяло появиться в непосредственной близости неприятеля, длительное время не обнаруживая себя. В описании Джона Дена говорится, что шведы заметили русские лодки, двигавшиеся «вниз по другому рукаву реки». Устье Фонтанки было закрыто со стороны входа в Неву островами, что позволяло русским судам незамеченными подойти к неприятелю и взаимодействовать с дозорным отрядом на взморье.

Таким образом, берега Екатерингофки вполне могли быть местом базирования русского дозорного отряда перед нападением на шведские суда. Петр I в те дни побывал здесь. Вероятно, это и послужило причиной того, почему именно Екатерингоф связывается в первую очередь с местом морской победы 1703 г.

«По взятии Канец отправлен воинский совет тот ли шанец крепить, или иное место удобное искать, понеже он мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры».

В результате обсуждения было принято решение «…искать нового места» [Журнал 1770, с. 69]. Находясь в лагере у Шлотбурга, «14-го (мая) царское величество изволил осматривать на взморьи устья Невы и островов и усмотрел удобный остров к строению города». После расчистки леса здесь состоялась закладка новой крепости: «… 16-го то есть в день Пятидесятницы по божественной литургии с ликом святительским и генералитетом и статскими чины от Канец изволил шествовать на судах рекою Невою и по прибытию на остров Люистранд и по освящении воды и по прочтению молитвы на основание града и по окраплению святою водою взяв заступ и первые начал копать ров…» [Беспятых 1991, с. 258]. Этот день 16 мая (27 по новому стилю) считается днем основания Санкт-Петербурга. Уже 14 мая русские войска взяли Ямбург, а 27-го – Копорье. На прибалтийском направлении противник был отброшен от устья Невы к реке Нарове.

О планах Петра I основательно закрепиться в устье Невы свидетельствуют и его распоряжения не разорять окрестных территорий и выдать местному населению охранные грамоты. По этому поводу он писал Шереметеву: «чтобы не жгли и не разоряли от Шлотбурга за 50 верст или больше, а паче тех коим письма даны не покидать их дома. Ведаешь какие люди татары и казаки…». В ответ на это Шереметев 23 мая сообщал царю: «…чухна не смирна чинят всякие пакости и отсталых стреляют и малолюдством проезжать трудно и русские мужики к нам неприятны: многое число беглых из Новгорода и с Валдая и ото Пскова и добры они к шведам, нежели к нам» [Тимченко-Рубан 1901, с. 75].

Учитывая большую концентрацию русских военных сил в устье Невы, стоявших сначала в окрестностях Шлотбурга, а затем переведенных в лагерь у Марсова поля и на нынешний Петроградский остров, шведы не могли противодействовать строительству здесь новой крепости. Тем не менее 12 июня

Крониорт, стоявший с войсками у реки Сестры, подошел к устью Невы и захватил русскую заставу у Лахты. 7 июля русская кавалерия под командой генерал-майора Чамберса совершила нападение на войска Крониорта на р. Сестре, которые понесли потери около 1 тысячи человек и вынуждены были отступить [Тимченко-Рубан 1901, с. 86; Устрялов 1864, т. 4, с. 25].

Выбор места для строительства новой крепости в устье Невы был продиктован в том числе и военно-тактическими соображениями. После взятия Ниеншанца, расположенного в 12 км от устья, существовала опасность, что шведы при поддержке флота закрепятся на одном из островов дельты или на Котлине, и закроют выход из Невы в Балтику. С уходом шведского флота на зимовку в Выборг, на о. Котлин началось строительство крепости Кроншлот, закрывавшей вход в Невскую губу.

Однако шведское командование не хотело мириться с утратой Ингерманландии и на протяжении долгого времени, вплоть до взятия русскими войсками Выборга и Кексгольма в 1710 г. в бассейне Невы и на Карельском перешейке практически не прекращались военные действия. Как видно на шведской карте, составленной около 1705 г., в долине Невы существовала хорошо разветвленная дорожная сеть. Сплошные дороги показаны по обоим ее берегам от истоков до устья. Крупным центром на пересечении коммуникаций был Келтушский погост, находившийся на прямом пути от устья Невы (Ниеншанца) к ее истокам (Шлиссельбургу). Другая дорога связывала Келтуши через Корбосельский погост с Выборгом и Корелой. Еще одна вела на юг – напрямую к Ивановским порогам на Неве. Именно этими путями шведские войска в первые годы Северной войны выходили на северный берег Невы, имея хорошие возможности для маневра. На карте показаны крепости Петербург, Ниеншанц и Нотеборг (Шлиссельбург), крупные населенные пункты того времени, а также отряды шведских войск, размещенные на разных позициях на северном берегу Невы (рис. 90) [KrAKS 12-106].

Рис. 90. Шведская карта части Ингерманландии и Карелии около 1705 г. Фрагмент. Военный архив. Стокгольм

В 1704 г., когда Россия праздновала годовщину взятия Ниеншанца и возвращение выхода в Балтику, шведские войска и флот подошли к Петербургу. После неудачной попытки атаковать русские войска на Выборгской стороне в июле этого года, в начале следующего месяца корпус под командованием Майделя предпринял попытку закрепиться в устье Охты. Подойдя с севера к побережью Невы, Майдель оставил в лесу, в версте ниже Ниеншанца, у Выборгской дороги свои заставы.

Парламентарии, направленные им к Брюсу[65], потребовали сдать Петербург, что, вероятно, должно было отвлечь внимание русского командования от Ниеншанца. Однако в ответ на это Брюс выступил в сторону Ниеншанца по левому берегу Невы и соорудил батареи на ее берегу – там, где был «старый окоп», вероятно, на месте Спасского села, располагавшегося напротив крепости. Ночью 6 августа шведы, подойдя к Охте, стали готовить батарею за тем бастионом Ниеншанца, который не был разорен. Однако после переправы на место старой крепости они лишь несколько дней простояли на ее развалинах и 9 августа отступили по Корельской дороге. Брюс, переправившись на правый берег Невы, обнаружил в устье Охты несколько порубленных плотов и убедился, что его обстрел нанес противнику урон [Тимченко-Рубан 1901, с. 111–114; Славнитский 2003, с. 257]. Судя по всему, шведские войска планировали использовать Ниеншанц как плацдарм для переправы на левый берег Невы и готовили плоты. Учитывая быстрое течение реки в этом месте, при переправе на плотах их снесло бы далеко вниз по течению – за мыс в излучине Невы.