После понесенного поражения Крониорт, по сведениям Апраксина, отступил в Дудергоф. Русские же войска не решились преследовать его, а отошли за реку Тосну, таким образом, что от противника их отделяло 35 верст. Крониорт, воспользовавшись отходом русских, спустя три дня выступил к реке Ижоре. Апраксин двинулся ему навстречу. В письме царю он сообщал: «… с войсками его я сошолся сего августа в 13 день в земле их Ингрии у р. Ижоры и не допустя нас до той р. Ижоры он генерал Крониорт стоял с конными своими со многими полками и с пушками… и был у нас на том месте с теми неприятельскими людьми бой… ево Крониорта со всеми ево войсками с того поля збили за реку Ижору и перебрався за ним Крониортом за р. Ижору гнали и был бой великий с седьмого до второгонадесять часу дня и побили их неприятельских людей много и языков поймали, и несколько знатных их приводцов побито, о чем взятые языки смотря на тела их сказывали. И с того другова поля и от реки Ижоры ево генерала Крониорта, твоим государевым счастием со всеми ево войсками збили же. И от той реки он, Крониорт, розметав многое свое ружье и припасы всякие, побежал к пехоте своей и к достальным конным войскам в урочище Дудоровщину, к крепостям своим, которое место от нас от реки от Ижоры в трех милях. И ныне государь стал я обозом у реки Ижоры в земле их неприятельской Ингрии, на том месте с которого збит он генерал Крониорт… и многие по р. Неве получены удобные места, которые к нынешней войне тебе государю будут прибыльны» [ПИБ ИПВ 1889, т. 2, с. 391]. Земли «неприятельской Ингрии» по реке Ижоре в ее верхнем и нижнем течении находились в нескольких часах пути от места Ижорского погоста и связывались с ним дорожной сетью. Поэтому отряды Апраксина, наверняка, побывали в устье Ижоры.

В донесении, составленном 24 августа, Апраксин описывает рейд, совершенный в западном направлении: «И на Сарскую мызу я не со многою конницею ходил, где их войск ничего не нашли токмо один табор, да по Канецкой дороге были у них три роты, отъезжие на караул и те увидя первых наших, побежали к Дудоровщине [ПИБ ИПВ 1889, т. 2, с. 388–389]. Один из укрепленных пунктов шведских войск находился на территории современного Павловска, на высоком мысу при впадении реки Тызьвы в реку Славянку, на месте будущего павловского замка Мариенталь. Остатки его описывал Ф. Туманский: «От Софии (г. Пушкин) в 5,3 верстах находился вал остаток того укрепления, которое в 1702 г. шведский генерал Крониорт сделал, и будучи разбит окольничим Апраксиным удалился к горе Дудоровой». При строительстве Мариенталя «остаток укреплений возобновлен» [Туманский 1789–1790, с. 242]. Известно, что на воротах замка даже висела памятная доска с описанием этих событий. Во время его реконструкции земляной вал, насыпанный по периметру площадки мыса, частично разбирался. При археологических наблюдениях в нем были обнаружены человеческие останки. Захоронения, не содержавшие вещевого инвентаря, были найдены и поблизости у воротного въезда. Возможно, здесь был могильник местного населения, разрушенный частично во время насыпки земляного вала. Но он был насыпан уже при Павле I, так как имел сложную конфигурацию малого бастионного сооружения, обрамлявшего каменный замок. Обнаружить следы укреплений Крониорта в их составе не удалось, хотя нельзя исключать, что частично они могли быть включены в состав новых укреплений.

Апраксин доносил царю в Архангельск, что неприятель собирает силы в Дудергофе и шведская конница превосходит его конницу более чем в два раза, жаловался на плохую подготовку солдат своего корпуса. Вероятно, этим и можно объяснить последовавший отход русских войск. Апраксин писал: «…вперед к морю идти в нынешнем моем малолюдстве, с такою худою конницей не мочно, потому государь, что город их Канцы и он Крониорт останутся у нас за хребтом, а помощи неоткуды больше нет мне… Надобно здесь людей больше…». Промедление Апраксина, остановившегося на реке Ижоре, подтолкнуло шведов к активизации действий. После перехода Крониорта из Ниеншанца в Дудергоф, находившийся в одном дне пути от Ижорского погоста, Апраксин отступил вначале за реку Тосну, затем за Назию и, в конце концов, за пограничную реку Лаву.

Земляная крепость в Дудергофе, располагавшаяся вблизи пересечения двух путей (из Ниеншанца в Нарву и из Южного Приневья к Копорью), занимала важное стратегическое положение. Она появляется, вероятно, в начале XVII столетия. Из документов известно, что в период русско-шведской войны, в 1656 г., отступавшие шведские войска Густава Горна укрылись в Дудергофе. В 1702 г. в укрепленном лагере «на Дудоровой мызе» располагался шведский отряд генерала Крониорта. Тогда же, после поражений шведов при реках Тосно и Ижоре, они снова отошли в свой укрепленный лагерь в Дудергофе [Сорокин 2007, с. 21].

В атласе Ю.А. Мюнска 1667 г. он назван «разрушенным шанцем», а в атласе Ингерманландии конца XVII в. – «старым шанцем». Это сооружение имеется и на планах Красного Села середины XIX века, где оно обозначено как бывший шведский редут [Горбатенко 1994, с. 197–208].

Санкт-Петербургская археологическая экспедиция исследовала укрепления в 1993 г. Остатки крепости XVII в. на южной окраине Красного Села находятся на склоне мыса, образуемого уступом высокого коренного берега реки Дудергофки и прорезающего его оврага. Они представляют собой руины земляного вала протяженностью около 40 м, шириной около 5 м и высотой до 2 м, вытянувшиеся вдоль склона оврага в широтном направлении. Остатки вала прослеживаются также с восточной стороны по склону коренного берега. Конструкция вала представляет собой насыпь из суглинка и гумуса с включениями известковой плиты. Вал, вероятно, был насыпан из грунта, находившегося на месте сооружаемого укрепления, так как на территории бывшего шанца скала местами выступает на поверхность. Обнаружение в насыпи вала фрагментов позднесредневековой керамики может свидетельствовать о том, что укрепление воздвигнуто на месте предшествующего поселения [Сорокин 1993а, 1996, с. 38].

В середине августа Апраксин отправляет в Ладогу флотилию из 30 лодок под командованием полковника Ивана Тыртова, у которой «со многими неприятельскими шкутами были… бои ис пушек многою стрельбою…». Не понеся потерь, Тыртов вынудил шведскую эскадру «отступить к самому

Орешку к своему берегу». Затем, 27 августа, он напал на шведские суда, стоявшие у Кексгольма в истоке Вуоксы. В результате боя (сам Тыртов в нем погиб) одно шведское судно было затоплено, два сожжены и два захвачены в плен. Неприятель потерял 300 человек. [Тимченко-Рубан 1901, с. 51–52]. Потери шведов в судах и людях оказались столь значительны, что Нумере, опасаясь новых нападений, вынужден был увести остатки Ладожской флотилии в Финский залив, а оттуда на зимовку в Выборг. Таким образом, русским удалось полностью взять под контроль водные коммуникации на Ладожском озере и лишить Нотеборг поддержки с воды. Планы штурма крепости по-прежнему держались в секрете. Присутствие царя с окружением в Архангельске также должно было отвлечь шведов от этих планов.

В конце августа Петр I со свитой и гвардией ускоренным маршем направляется с Белого моря в Приладожье по специально построенной «Осударевой дороге». Он приказывает генералу А.И. Репнину из Новгорода, а фельдмаршалу Б.П. Шереметеву из Пскова двигаться с войсками в Ладогу, где был назначен сбор войск. Сам он прибывает в Ладогу 14 сентября. Отсюда войска выдвинулись в лагерь Апраксина на Назии. Укрепленный Апраксин городок был сооружен здесь перед началом наступления на Нотеборг летом 1702 г. 22 сентября Петр I провел смотр войск, а уже 25 сентября, оставив в городке 3 полка Апраксина, с основными силами, насчитывавшими около 35 тысяч человек, двинулся к Нотеборгу.