Заканчивается опус жутковатыми словами : «Питерские (ленинградские) коммуналки – это эпоха не только в социальном смысле… Это другая страна, другие люди, другие правила. От них не избавишься даже с помощью самой денежной и активно реализуемой городской программы».

Коммуналки – коммуналками. Находясь вне всяких человеческих «сортов», я стараюсь больше о людях… Уже лет 20 (двадцать) нигде ничего не видел и не слышал о программе расселения общежитий, о которой в своё время тоже много говорилось. Её слили с коммунальной программой? Сильно сомневаюсь. Нигде ведь ничего, ни слова. А вы бывали в больших общежитиях – фабричных, заводских? Все общежития – это же огромный город!

Я недавно случайно побывал в одном из них. Просто за компанию, ждал кого-то. Поднялись на этаж и… гигантский коридор… Неизвестно когда, в каком веке крашеные стены…

Встал у окна, а сзади – дверь нараспашку, стоят лежанки, бубнит телевизор, сидят мужики – вроде, трезвые, но с разбитыми лицами…

Жуть, мрак, безысходность.

Есть у меня несколько штук журналов 1920-х годов. Это еще то чтиво, это еще то!.. Одни передовицы чего стоят. Цитирую: "Пройдет пять, максимум – десять лет, и светлая заря коммунизма воссияет во всем мире… Мужчины и женщины не станут больше досаждать друг другу бытом, а для любви будут встречаться в красивых одеждах в красивых дворцах"…

Подготовка к "светлой заре" шла вовсю, чему свидетельством – создание коммун. В городе, прежде всего.

Когда-то, одна питерская старушка, за чаем, поведала мне историю о том, как их отдельная квартира в Невском районе Ленинграда стала в те годы квартирой коммунальной…

Какой дальше поворот? Ни за что не догадаетесь!

Её сестра, молодая девица, увлеклась комсомолом – и ушла жить в молодежную коммуну, что находилась неподалеку. Через короткое время – стук в дверь, на пороге незнакомая женщина с маленьким ребенком – и ордером в руках. Оказывается, сестра, уходя в коммуну, выписалась из квартиры отца – и власти выдали ордер остро нуждающимся товарищам.

Отец, будучи машинистом паровоза, в царское время получал большие деньги, в советское время – хорошие деньги, имел отдельную квартиру, а поскольку он все-таки пролетарий, то избежал уплотнений-подселений. И вот родная дочь так подсуздобила.

Через месяц-другой родная дочь приехала домой – в телеге, с узелком, вся зарёванная. Девица она смазливая – и стала жертвой теории "стакана воды". Была в то время такая теория: удовлетворять половую потребность надо так же просто, как выпить стакан воды. Захотелось пить – выпиваю стакан воды; зазуделось в штанах – расстегиваю штаны… В коммуне эта теория расцвела самым махровым цветом на практике. Марксизм-ленинизм – на плакатах, "стакан воды" – на деле, круглосуточно. Всякий коммунар, выражаясь по-современному, трахал симпатичную коммунарку во всякое время.

Словом, затрахали девицу – сначала мОзги, теориями, а потом…

А потом в коммунальной квартире пошла та – ка – я жись… Такая жись – зае....!

Дворцам – в кошмарном сне бы не приснилась.

Санкт-Петербург – культурная столица… Насколько условно это определение, можно судить по такому факту.

На полке в районной библиотеке стоит пятитомное собрание сочинений Нобелевского лауреата Ивана Алексеевича Бунина, изданное в середине 1950-х годов. Беру первый том, второй, третий, листаю, рассматриваю. У меня дома, увы, такого собрания нет. А здесь – пожалуйста, бери, читай. За полвека, конечно, почитали: сильно потрёпан первый том, залистан второй. Однако третий затронут слегка, а последний, предпоследний… Последний и предпоследний – что называется, девственно чисты! Даже такой штрих: в одном из этих томов – типографский брак, неразрезанные листы, чтобы их прочитать, надо разрезать. Представляете – за многие десятилетия никто этого не сделал. Эти тома никто – никто! – не прочитал!

Невероятно – но факт. Библиотека находится в центре Ленинграда-Петербурга, где море всякого народу. Гегемон-пролетариат, знаменитые ленинградские-питерские интеллигенты, учителя литературы, да и сами библиотекари… В конце концов, вокруг же в изобилии самые отчаянные читатели: алкаши, запоем читающие всё подряд – в перерывах между запоями. Нет, так никто и не прочитал – ни один человек! Уму непостижимо.

Между прочим, сей факт опровергает научную теорию, которая утверждает, что серьезную литературу, как и всякое серьезное искусство, способны воспринять, понять-почувствовать-осмыслить – только два процента людей. Два процента – это было бы здорово. За полвека от пятитомника Бунина и клочков бы не осталось, особенно, учитывая, что Советский Союз был самой читающей в мире страной. На самом деле.

А ведь Бунин не только замечательный прозаик, но еще и прекрасный поэт – первый Нобелевский лауреат, притом без примеси политики…

Читать начали, почитали, почитали – да и бросили, не дочитали. Неинтересно показалось.

Чистота эксперимента, насчет культуры – неоспоримая, абсолютная – полувековая!

И тут, понимаете, возникает крамольнейшая мысль: в других-то сферах искусства – то же самое?

Людям надо варьете – люди прутся в БДТ?

Путают…

Однако, постоянные аншлаги в Мариинском театре, в том же БДТ, и других… Немудрено: театр – не стадион, в пятимиллионном городе народу на несколько залов всегда наберется. И в Эрмитаже, всегда, так сказать, аншлаг. Только помнится мне еще с советских времен сердитое высказывание одного академика, в "Литературной газете":

– И зачем по Эрмитажу такие толпы шатаются?! Паркет портят. Я, когда собираюсь в Эрмитаж, заранее готовлюсь, читаю литературу, иду в определенный зал…

Всем всё понятно?

То же самое с театром.

Бархат на креслах только портят, паркет вышаркивают. Если же серьезно, то не один раз доводилось мне встречать высказывания музыкально-театральных деятелей, в таком духе: если убрать из залов так называемых филармонических старушек – кто же там останется?.. Из тех, кто не имеет прямого отношения к театру, филармонии, ничей не родственник с контрамаркой, а просто театрал и меломан? Останутся единицы…

Может, вы думаете, я хочу оспорить звание культурной столицы? Да ни в коем случае! Всего лишь порассуждать, пользуясь неожиданно чистым экспериментом, о том, насколько же тонкая это сфера – культура, насколько тонок слой людей… Как озоновый слой над Землей.

Но именно он и защищает жизнь – уже здесь, на земле.

В Россию, говоря словами писателя Валентина Распутина, был запущен коммунизм для ее погубления…

– Да, большевики пришли к власти в 1917 году как антироссийская, антигосударственная, антирусская сила, сказал один из деятелей оппозиции (коммунист!) в газетном интервью в начале 1990-х годов. Но ! – продолжил он далее…

А