Она с трепетом в сердце ждала продолжения рассказа,уверенная, что конец будет счастливый. После всего случившегося хоть что-тодолжно же быть хорошо. Не могли же большевики убить всех тех, кого она таклюбила… одного больного маленького мальчика и четырех девушек, которые были еекузинами и подругами, а также их мать. Неужели им мало одной жизни — жизнигосударя?! Страшнее этого уже и быть не могло. Она не спускала глаз с его лица,когда он снова заговорил, закрыв глаза, стараясь сдержать слезы. Он очень усталс дороги, и, хотя прибыл в Париж только прошлой ночью, первым делом онотправился к Зое.

— Мы вернулись в Екатеринбург ко дню рождения Алексея,но никого уже не было, — вздохнул он. — С тех пор мы находились там.Я был уверен, что они еще живы, даже когда увидел в стенах дома следы от пуль.

Она почувствовала, как у нее замерло сердце, д??ожат руки.

— Следы от пуль?! Неужели они расстреляли отца вприсутствии детей?

— За три дня до этого они убили Нагорного… он пыталсяостановить солдата, который украл медали у Алексея. Для царевича это былужасный удар: ведь Нагорный был с ним всю жизнь.

Преданный слуга, который отказался покинуть детей… Неужелиэтот кошмар никогда не кончится?

— В середине июля большевики сообщили царской семье,что их влиятельные родственники будут пытаться освободить их, поэтому придетсяперевезти их в другое место. В данный момент никто не знает, где находятсячлены царской семьи. — Зоя подумала о первых Машиных письмах, в которыхона писала, где они находились. Но кто же пытался спасти их? — Кроваваяреволюция свирепствовала с июня, и уехать было почти невозможно. Их поднялисреди ночи и приказали одеться. — Жильяр замолчал, и Зоя до боли сжала егоруки, а он посмотрел ей прямо в глаза; они остались вдвоем на необитаемомострове, все остальные исчезли… но куда? Она молча ждала продолжения рассказа.Скоро, скоро он скажет ей, что они на пути в Париж. — Они спустились вниз:царица, Николай, дети… Анастасия несла Джимми. — Это был спаниельнаследника. И Пьер Жильяр снова заплакал. — И Джой… — Сава заскулила, какбудто знала имя своей матери. — К этому времени царевич не мог идти сам,он был очень слаб… Им приказали одеться и отвели их в подвал, где им предстоялождать переезда… Николай потребовал, чтобы принесли стулья для Александры иАлексея, и он… — Жильяр говорил с трудом, — ..он посадил сына на колени,когда вошли убийцы… он прижимал его к себе, когда раздались выстрелы. —Зоя почувствовала, что сердце ее окаменело. Жильяр всхлипнул:

— Они убили всех, Зоя Константиновна… только Алексейжил чуть дольше остальных, и тогда ему проломили голову прикладом ружья… азатем они убили маленького Джимми, щенка. Анастасия упала в обморок, и, когдаона вскрикнула, они закололи ее штыками, а потом… — Зоя рыдала, не в силахповерить в то, что он рассказывал ей, — они облили тела кислотой и зарылиих в землю… их больше нет, моя маленькая Зоя… нет… никого из них… даже бедногомилого Беби. — Зоя упала в объятия Жильяра, и они зарыдали оба. Дажесейчас, спустя месяцы, он и сам не мог в это поверить. — Мы нашли Джой,которую подобрал один из солдат, она уже умирала с голода, когда они нашли ееоколо того страшного места… Боже мой, Зоя, ведь никто никогда не узнает, какдороги они нам были, как мы любили их.

— О боже… О боже… моя бедная маленькая Машка… ихдобивали прикладами и штыками… Как ей, должно быть, было страшно…

— Государь встал, пытаясь остановить убийц, но это былоневозможно. Если бы только нам позволили остаться… но это ничего бы неизменило. — Он не сказал ей, что белогвардейцы освободили Екатеринбургвосемь дней спустя. Всего восемь дней. С тем же успехом могло пройти восемьстолетий.

Зоя смотрела на Жильяра пустыми глазами. Теперь уже ничто неимеет значения. Теперь уже все и навсегда кончено… и для нее… и для них… Оназакрыла лицо руками и плакала, а он прижимал ее к себе.

— Я должен был сам рассказать тебе все… Мне очень жаль…очень, очень жаль… — Жильяр понимал, что слова слишком бледны, чтобы выразитьего чувства. Зоя сидела неподвижно, пораженная неожиданной мыслью: она не имеетправа жить, ей нужно было остаться в Царском Селе, ее тоже должны были расстрелять,бить прикладом или заколоть штыком, как Машу и Беби…

Жильяр ушел, пообещав вернуться на следующий день, когдавыспится. Уходя, он не мог заставить себя смотреть на Зою, ее лицо с потухшимиглазами выражало страшную муку. Оставшись одна, она прижала к себе Саву икачала ее на руках, плача и крича в пустоту:

— Бабушка… их больше нет… они убили их всех…

А в тишине комнаты прозвучал лишь глухой шепот, когда она впоследний раз выговорила имя своей подруги… Она уже никогда больше не сможетпроизнести снова «моя Машка»…

Зоя была в шоке в течение нескольких дней.

Смерть бабушки, известие о расправе над близкими людьми —все это повергло ее в состояние полной прострации. Вернувшись на следующийдень, Пьер Жильяр рассказал, что доктор Боткин был убит вместе с остальными —поэтому-то и не приходили письма; впрочем, отвечать уже все равно было некому.Она узнала, что Великий князь Михаил тоже был расстрелян за неделю до расправынад царской семьей. После этого расстреляли еще четверых Великих князей.

Убитым не было конца. Похоже, большевики хотели уничтожитьвесь царский род, вычеркнуть его из истории. Они перебили Всех, кого можно,действуя с беспримерной жестокостью.

В свете того, что она теперь знала, понятно было, что Мирнаяконференция в Версале не имела для нее значения. Окончание войны ничего неменяло. Зоя потеряла абсолютно всех: родителей, брата, бабушку, родственников,друзей, родину, и даже человек, которого она любила, бросил ее. День за днемЗоя сидела в крошечной квартирке, глядя в окно, и жизнь казалась ей конченой.Перед отъездом Пьер Жильяр несколько раз заходил к ней. Он собирался домой, вШвейцарию, повидаться с родными, затем планировал вернуться в Сибирь, чтобыпомогать вести расследование о злодеяниях. Но даже это уж" не занимало ее.Ее ничто не занимало. Для нее все было кончено.

К концу января Париж снова оживился, улицы были полныамериканских солдат. Устраивались балы, специальные представления и парады вчесть высокопоставленных особ, прибывших из Соединенных Штатов для подписанияВерсальского мирного договора и празднования конца Великой авантюры. Всеожидали начала новой, благополучной эры.

Общий подъем оставил Зою совершенно равнодушной. Послеотъезда Пьера Жильяра в Берн к жене князь Владимир несколько раз заходилнавестить ее.

Душевное состояние Зои внушало ему серьезные опасения. Еговизиты сопровождались теперь почти полным молчанием — Зоя не реагировала на егопопытки завести разговор. Ужасные новости постепенно распространились средиэмигрантов, и потекли бесконечные слезы, начался молчаливый траур. ГибельРомановых была ужасной потерей для всех, кто их знал.