Поднявшись на ноги, Дебора заметила, что кожа на ее коленях изрядно ободрана. Она не могла вспомнить, когда это произошло. Возможно, когда она, спрыгнув из кеба, упала на мостовую, а толстый похититель затолкал ее обратно. Или потом, когда она упала на колени, после того как они отрезали у нее прядь волос. Судя по тому, как графиня, взглянув на ее спину, торопливо отвернулась с расстроенным видом, Дебора догадалась, что синяки у нее по всему телу.

Графиня со слезами на глазах протянула ей большое полотенце.

– Ваша ванна готова, – сказала она.

– О да, она мне совершенно необходима, – согласилась Дебора. В ее темнице было грязно, а от мужчин, которые ее похитили, так воняло, что этот запах до сих пор стоял у нее в носу… И потом, еще этот эль, которым она пыталась промыть рану. От нее наверняка пахло, как от кабатчика. Боже, неужели все это действительно произошло с ней?

Однако даже полная ванна воды, несмотря на ее приятный лавандовый аромат, не могла избавить Дебору от отвращения и боли, овладевших ее сознанием. За эти дни она столкнулась с самой темной стороной человеческой натуры и знала, что уже никогда не сможет избавиться от ран, которые это происшествие нанесло ее душе. С наслаждением погрузившись в душистую воду, она прошептала:

– Интересно, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать себя совершенно чистой. – Потом, испугавшись, что какая-нибудь блоха могла забраться ей в волосы, она погрузилась с головой под воду в надежде смыть ее.

Роберт сидел на диване, держа в руке нетронутый бокал бренди, и невидящим взглядом смотрел на пол между своих сапог. Ему казалось, что он уже никогда в жизни не сможет выкинуть из головы образ Деборы, скорчившейся на грязном соломенном матрасе, в испачканном разорванном платье, с покрытым синяками лицом. Ему так хотелось подойти к ней, взять на руки и вынести из этой мрачной тюрьмы, заключить в объятия и сказать, что он больше никогда и никому не позволит причинить ей боль.

Вместо этого он вынужден был, сгорая от унижения, позволить другим драться за нее и смириться с тем, что никогда не сможет, подняв ее, понести на руках. Когда она села в кеб и он увидел следы побоев у нее на лице, ему потребовалась вся его воля, чтобы удержаться и, вернувшись назад в тот подвал, не пристрелить подонков, безвольно валявшихся на полу.

Уже одно то, что Дебору похитили, держали взаперти и наверняка запугивали, привело его в ярость. Но когда он увидел, что они с ней сделали… синяки вокруг глаз, разбитая губа, истерзанная шея… эти знаки насилия, оставшиеся на ее теле, рассказали ему обо всем, что пришлось ей пережить. Есть только одно объяснение тому, что мужчина хватал женщину за горло, бил ее по лицу и рвал на ней платье.

Сколько человек ее насиловали? Сколько раз? Она пробыла в их лапах почти двое суток. Роберт застонал и опустил голову на руку, чтобы спрятать от Линии застилавшие глаза слезы.

Это его вина. Строя свои планы взять верх над Лэмптоном, Роберт ни разу не задумался о том, что это может как-то затронуть Дебору. И никак не предвидел, что она станет жертвой такого зверства. Он ничего не сделал, чтобы обеспечить ее безопасность. А ведь он должен был знать… Роберт ударил кулаком по подлокотнику дивана. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Его вражда с Лэмптонами зашла слишком далеко! Он был одержим местью, а в результате Дебора пострадала от самого страшного несчастья, которое может выпасть на долю женщины.

Пристрелить стоило не тех, кто ее насиловал, пристрелить следовало его. Это он во всем виноват.

Сразу же после того, как Элоиза сказала ему, что Дебора уснула, он вошел в ее спальню и долго смотрел на жену, но никак не мог насмотреться.

– Должно быть, она страшно устала, – сказала графиня, пока они вместе поднимались по лестнице. – Я думала, что с такими синяками и после всего, что она перенесла, мне придется дать ей какое-нибудь снотворное, но она еще не успела выйти из ванной, как у нее стали слипаться глаза. И потом, она сказала, что почти совсем не спала… Похоже, она даже не понимала, сколько дней прошло, потому что в камере было темно…

Роберта не удивило, что Дебора так быстро уснула. Очевидно, что она совсем измучилась, все ее силы ушли на бесплодные попытки отбиться от этих мерзавцев. Он помнил дрожь, охватившую ее тело от одной лишь попытки встать с грязного пола.

Элоиза рассказала ему, что Дебора сожгла всю свою одежду, говоря, что больше, наверно, никогда не сможет почувствовать себя чистой. У Роберта упало сердце. Он истолковал это по-своему…

Графиня попыталась деликатно удалиться из комнаты, чтобы оставить его наедине с женой. Но капитан ее остановил. Их брак дошел до такого состояния, что наверняка меньше всего Деборе хотелось бы, проснувшись, увидеть мужа, который стоит рядом и смотрит на нее. Это было бы как если один ночной кошмар сменился другим. Роберт стоял как каменный и, кляня себя последними словами, смотрел на ее избитое лицо.

Дебора не потрудилась аккуратно заплести волосы перед сном. Их мокрые пряди разметались по подушке, что придавало ей совсем юный и беззащитный вид.

Ему отчаянно хотелось взять мокрую прядь и, поднеся к губам, поцеловать ее. В ту ночь, когда она не пришла к нему, Роберт видел ее волосы во сне… в те краткие мгновения, когда ему удавалось задремать. Ему снилось, что он пропускает между пальцами шелковистые каштановые локоны, а Дебора лежит рядом и улыбается с тем сонным удовлетворением, которое он изредка имел счастье видеть у нее на лице. Но потом ее образ начал таять и исчез, как туман на ветру. Роберт вскочил с кровати, подбежал к двери и, выскочив на улицу, звал ее по имени. Но потом туман снова сгустился, он прилипал к лицу и застилал глаза. Роберт попытался разогнать его руками, но проснулся, покрытый холодным потом, дрожа от сковавшего его ледяного холода, и снова вернулся к страшной реальности. Он давно лишился руки, ее закопали неподалеку от полевого госпиталя в окрестностях Саламанки. И он уже никогда не смог бы вскочить с кровати и помчаться сломя голову. Но эта потеря была ничтожна по сравнению с болью, которую Роберт испытал, вспомнив, что Дебора ушла и он не знает, как ее вернуть.

Она заслуживала иметь достойного мужа, который смог бы защитить ее, а не бесполезного калеку, способного лишь навлечь беду на тех, кто рядом!

Но самое главное, Дебора заслуживала быть рядом с мужчиной, который не был бы ей противен, который мог бы обнять и успокоить ее, а не с тем, чье прикосновение вызывало одно лишь отвращение.

Роберт не хотел оставлять ее одну. И вместе с тем думал, что она бы никому не пожелала рассказывать о своих мучениях. Ведь это все равно, что заново пережить весь этот ужас. В Испании ему случалось видеть женщин, изнасилованных французскими солдатами. В разговоре с другими людьми они старались не упоминать о том, что им пришлось пережить.

В конце концов Роберт вернулся к себе, хотя знал, что не сможет заснуть. Казалось бы, мысль о том, что Дебора спит наверху и ей ничего не угрожает, должна принести облегчение. Но вместо этого его мучения лишь удвоились. Даже если бы он мог предположить, что раньше жена относилась к нему без неприязни, теперь она непременно его возненавидит.