К тому времени, когда на второй день после обеда Роберт вошел в гостиную графини, Дебора уже не могла вспомнить, что она вообще находила в нем. Поэтому единственное, что она могла сделать, когда увидела его, это постараться сдержать свое раздражение. Как ему удалось это сделать? Так быстро заставить ее полюбить себя, а потом разлюбить?

Дебора почувствовала, что ледяной панцирь, сковавший ее сердце, тает от вспышки жгучего гнева. За которой стремительно последовала жгучая боль. О, как бы ей хотелось вернуть свое ледяное оцепенение. Разлюбить оказалось гораздо больнее, чем влюбиться. Потому что влюбленность рождала надежды. А теперь у нее не осталось ни одной.

– Что вам угодно? – бросила она, когда муж неуверенно остановился на пороге.

– Я пришел, только чтобы сказать вам, что мы сделали все необходимое, чтобы вы могли сопровождать лорда и леди Уолтон в Вики, куда они отправятся в конце следующей недели. Я с вами не еду. Думаю, так будет лучше.

Да, конечно, ему хочется остаться в Лондоне с Сюзанной до окончания сезона. И то, что он отправляет жену в фамильное поместье Уолтонов, чтобы она составила компанию графине, готовившейся к родам, не вызовет никаких пересудов в обществе. Капитан благополучно избавится от нее.

И она от него!

Слегка приподняв подбородок, Дебора сказала:

– Я согласна. С большим удовольствием. Это все?

– Нет. Думаю, вам будет интересно узнать, что мы не станем заводить судебного разбирательства по поводу… ваших злоключений. О них никто не узнает, если вы сами никому не расскажете.

Значит, он считал, что люди, напавшие на нее средь бела дня, избившие ее, державшие ее взаперти и морившие голодом, не заслуживают наказания? Какие еще нужны доказательства того, что капитан ничуть не сочувствовал ей? Он хотел сделать вид, будто с ней ничего не произошло.

Чтобы она тихо и незаметно исчезла из его жизни.

Теперь Дебору удивляло только то, что он вообще побеспокоился ее спасать. Если бы он этого не сделал, то, возможно, уже избавился бы от жены окончательно. В конце концов, в завещании говорилось, что он обязан жениться, но ничего не говорилось о том, сколько времени он должен прожить в браке. Как вдовец он был бы волен…

Нет, она не должна так думать. Одно дело смириться с тем, что он такой, какой есть, совсем другое думать, что он был бы рад ее смерти. Дебора подняла дрожащую руку ко лбу, а другой сделала движение, как будто хотела, чтобы он ушел. Мысли путались. Ее мать сказала бы, что она перевозбудилась и ей следует отдохнуть.

Дебора подняла голову, собираясь что-нибудь ответить мужу, но обнаружила, что она снова одна в комнате.

А чего она ждала?

Он пришел только для того, чтобы сообщить ей свои планы насчет ее будущего. Зачем ему оставаться, если он уже сказал все, что хотел?

Незачем.

Дебора вдруг почувствовала себя так, словно перед ней разверзлась черная бездна. Она падала. Падала все глубже и глубже, и не знала, за что зацепиться. И никто не мог ей помочь. Дебора схватилась за подлокотники кресла, напомнив себе, что она сидит в красивой гостиной в удобном мягком кресле и вскоре отправится в деревню, в прекрасное поместье.

Ее жизнь вовсе не заканчивается.

Тогда почему она вдруг заплакала? Почему рыдания, сотрясавшие ее тело, заставили ее опуститься на колени, на мягкий голубой ковер? Почему она свернулась клубком, а руки сами собой сжались в кулаки?

Дебора не знала.

Она больше не любит Роберта, и значит, глупо плакать из-за того, что их пути разошлись.

Она должна благодарить Господа за то, что разлюбила его. Действительно разлюбила.

Неужели то, что он отсылал ее от себя, могло разбить ей сердце?

В пятницу они собирались отправиться в Вики. Дебору это радовало. В красивых комнатах Уолтон-Хауса она уже начинала чувствовать себя такой же пленницей, как в той грязной темнице. По прошествии первых двух дней, когда она чувствовала себя слишком слабой и не способной ни на что, кроме того, чтобы есть и спать, Дебора все больше и больше времени проводила, расхаживая взад-вперед, как пойманный тигр по клетке, которого она когда-то видела в зверинце Тауэра.

В Вики она, по крайней мере, сможет долго гулять по окрестным полям, и усталость хотя бы отчасти избавит ее от накопившейся злости. Или будет совершать прогулки верхом. В один из вечеров к ней зашел граф и очень ласково сказал, что позаботится, чтобы ей подобрали подходящую лошадь из его конюшни.

Но Роберт больше не приходил.

С нее довольно! Повернувшись кругом, Дебора подошла к камину и потянула шнурок звонка.

Когда в гостиную явилась горничная Сьюки, чтобы узнать, что ей нужно, она сказала:

– Будьте любезны, пошлите лакея за кебом для меня. – Как жаль, что она не проявила такой же осторожности в прошлый раз, когда решила поехать к матери. По спине Деборы пробежал холодок. Те люди наверняка наблюдали за ее передвижениями какое-то время, подыскивая подходящую возможность, чтобы похитить ее. Она частенько окликала первый попавшийся кеб, чтобы отправиться на Халф-Мун-стрит. Но больше она никогда не будет такой беспечной.

Дебора подумала, что, если лорд Уолтон не станет возражать, она даже возьмет с собой одного из лакеев.

Она подошла к шкафу, который леди Уолтон отдала в ее распоряжение, и достала синий шерстяной спенсер и подходящую к нему шляпку. Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы прикрепить вуаль к ее полям. По какой-то причине Роберт не хотел, чтобы кто-нибудь видел ее лицо, хотя Дебора не могла понять, почему он делал из этого такую проблему. Синяки уже немного побледнели, а припухлость почти сошла. Арника оказалась прекрасным средством, гораздо более действенным, чем эль. Дебора поморщилась, опуская вуаль.

Через несколько минут Сьюки сказала, что кеб ждет у крыльца. Дебора уже спустилась до половины лестничного марша, когда заметила, что снизу на нее смотрит Роберт.

– Куда вы собрались?

Она вздернула подбородок:

– Навестить свою мать.

На его лице появилось угрюмое выражение.

– Я бы вам не советовал.

Но Дебора больше не собиралась подчиняться его высокомерным приказам.

– Я не уеду из города, не попрощавшись с матерью. Она этого не поймет. – Преодолев последние ступени лестницы, Дебора пересекла холл, собираясь пройти мимо него, но у дверей Роберт протянул руку и взял ее за плечо.

– Если вы настаиваете, я поеду с вами.

– В этом нет необходимости.

– Нет, это совершенно необходимо!

Пару секунд она смотрела ему в глаза, озадаченная желанием мужа поехать с ней. Он так ясно дал ей понять, что устал от нее, что его мутит от одной мысли о ней. Но уже очень скоро она все поняла. Капитан не хотел, чтобы она своими рассказами расстроила его драгоценную Сюзанну, которая по-прежнему жила в одном доме с ее матерью. Единственное, почему он настаивал на том, чтобы ехать с ней, это желание быть уверенным в том, что она ничего не расскажет.