* * *

Должно быть, моя малышка почувствовала потрясение: она снова как будто стучится. Я улыбаюсь и касаюсь в ответ живота, медленно входя в квартиру. Открываю дверь. Муж стоит в коридоре. На нем его темно-синий костюм, и выглядит он таким испуганным, что мой собственный вскрик застревает в горле.

– Я думала, ты возвращаешься в субботу, – говорю я, тяжело дыша. – Ты напугал меня!

Он молча стоит на месте. От его взволнованного вида я теряюсь.

– Эм, что ты делаешь?

– Я не очень хорошо чувствую себя, поэтому вернулся раньше, – отвечает он, убирая руки в карманы.

– Ох, – вырывается у меня. – Ты не заболел? – Я жестами прошу его отойти в сторону и дать мне пройти.

– Мой живот просто дал сбой…

Я иду в спальню и ставлю сумку на пол, как вдруг замечаю: его чемодана нет. Обычно, когда он возвращается из командировок, кажется, что по дому пронесся ураган – повсюду разбросаны грязные носки и нижнее белье. Я иду обратно и понимаю: в гостиной чемодана тоже нет, а муж стоит все на том же месте.

– Где твой чемодан?

Он убирает с кухонного стола миску с недоеденным джампонгом и выливает остатки ярко-оранжевой жидкости в раковину.

– У тебя болит живот, и ты ешь острое? – недоумеваю я. Он у раковины, ко мне спиной. – Почему ты не сказал, что прилетаешь раньше?

Не то чтобы я волновалась. Просто я сбита с толку, ведь обычно о подобных вещах он предупреждает заблаговременно.

– Ты знаешь, что оставил дома туфли? Ты купил новые для переговоров? Разве ты не говорил, что они одеваются строго? – допытываюсь я, моя мочалку рядом с ним.

– Да, мне нужны туфли. – Муж громко откашливается, прочищая горло. – Потому-то я и здесь. Мне нужны они для собеседования, оно вечером. Ты рано пришла домой. – Он замолкает.

– Собеседование? Какое? – Хочу уточнить, не для продвижения ли по службе, но прикладываю все силы, чтобы промолчать.

– На работу в «БиПиЭн Групп», – отвечает он.

– Зачем тебе туда? – все больше запутываюсь я. BPN – это третьесортный конгломерат.

Муж снова пристально смотрит на меня, а затем делает глубокий вдох и произносит:

– Я так больше не могу.

– Не можешь что?

– Послушай, Вонна, почему бы тебе не присесть? – Муж ведет меня к кухонному столу и наливает мне немного прохладной воды. Наполнив стакан и для себя, он начинает говорить.

Оказывается, он не был ни в каких командировках последние два раза. Два месяца назад он потерял работу, а когда притворялся, что у него бизнес-перелеты, то просто оставался у отца, чтобы иметь возможность искать работу. Муж не хотел беспокоить меня, но, может, и к лучшему, что я все узнала, – ведь он чувствовал себя ужасно, скрывая правду. Муж искал позицию, которая бы предполагала бесплатный детский сад для ребенка, как на его прежней работе.

– Но как же… Ведь ты каждое утро надевал костюм и уходил на работу, разве нет? – в оцепенении спрашиваю я.

Муж отвечает, что лишь притворялся, а сам после моего ухода возвращался домой. Это правда, почти каждый вечер он оказывался дома раньше меня, но я не очень-то и обращала внимание – просто верила, когда он говорил мне, будто его компания поощряет желание сотрудников проводить больше времени с семьей.

– Я не хотел тебя беспокоить, – жалобно повторяет муж и делает шаг назад. Мы оба только сейчас с удивлением осознаем, что он всегда боялся меня.

Он не сводит глаз с меня, я – с него, и мы слушаем тяжелое дыхание друг друга. За дверью раздается звук шагов по лестнице вверх.

– Не расстраивайся, – просит он, ожидая моей реакции. – Для ребенка нехорошо.

* * *

Признаться, я понятия не имею, какими будут твои юные годы. Я лишь ярко вижу, как держу тебя, завернутую в пеленки и украшенную лентами, на руках. Занавески опущены, но сквозь них просачивается свет – должно быть, пришло твое время ложиться спать, и я убаюкиваю тебя. Ты возишься и капризничаешь, но твой взгляд прикован к моим глазам, и я знаю, как успокоить тебя. Время словно размыто, и вскоре, может, через несколько часов, ты тихо, спокойно дремлешь.

У тебя будет то, чего не было в детстве у меня, – заветные фотографии, торты на дни рождения и дни на море.

Но чаще всего я представлю тебя повзрослевшей. Ты девушка, возможно, ровесница моих соседок, ненамного младше меня сейчас. Но у тебя есть кое-что, чего нет у них и у меня, – вечная улыбка, скрывающаяся в уголках губ. Потому что твое детство было счастливым.

В мечтах ты приходишь навестить меня – прямо-таки несешься ко мне. Ты окрылена хорошими новостями, которыми хочешь поделиться, ведь мы так близки, ты и я, и ты хочешь видеть, как мое лицо светится. Ты звонишь в звонок, разносится нетерпеливый стук твоих шагов. Я открываю дверь, и вот она ты, во всем великолепии и королевской уверенности, держишь в руках свое счастье, словно скипетр. И твоя новость буквально срывается с губ, слова сыплются одно за другим. Ведь ты полна гордости, рассказывая мне, как что-то, ради чего ты так упорно трудилась, сбылось и удалось.

Я втягиваю тебя внутрь, прося присесть и рассказать мне все медленно и в деталях. И я плачу – твои успехи делают меня очень сентиментальной; я обнимаю тебя и дивлюсь, какая у меня красивая, высокая, сильная и сияющая дочь. Воспоминания о тебе в этот момент проносятся перед моими глазами, я жадно прислушиваюсь к словам, которые ты произносишь со смехом, держа меня за руку и облокотившись на мое плечо. А может, ты опустишь голову мне на колени, прямо как делала в детстве.

Затем придет время снова расставаться, и ты вернешься в свою жизнь, наполненную надеждами. Тебе не нужно беспокоиться обо мне – я счастлива, даже несмотря на то, что сердце разбивается всякий раз, когда приходит время прощаться с тобой.

Но я знаю, что ты всегда будешь ко мне возвращаться. И это – мое единственное желание.

Проснувшись, я осознаю, что, видимо, снова уснула на столе, просматривая видеозаписи Тэина с его последнего реалити-шоу «Медленная жизнь – счастливая жизнь». После скандала с Кенди он залег на дно, и я осталась без любимого занятия – в конце недели просматривать разом все его последние выступления на телевидении. Вместо этого приходится в сотый раз прокручивать старые шоу. Все из-за Кенди. Обычно я засыпаю, представляя себе, как все каналы страны добавляют ее в черный список.

Шея и поясница болят из-за сна в неудобном положении. Мне холодно – наконец пришла весна, но по ночам еще промозгло. Я встаю и начинаю потягиваться.

Вдруг до меня доносится странный отдаленный звук. Остановившись, я прислушиваюсь. Звук повторяется – приглушенный крик, смешанный с жутким плачем. Я открываю дверь и выхожу из комнаты, прислушиваясь, не Суджин ли это.

На кухне горит свет, дверь в спальню Суджин открыта, но внутри темно. Значит, она пришла и снова ушла. Часы над телевизором показывают 3:22 утра. И снова этот звук… Определенно, кричит и плачет женщина. Я прикладываю ухо к входной двери и понимаю: крик раздается снаружи. Снова повисает тишина. Я смотрю в глазок, но ничего не вижу.